Книга Наказание для драконьего принца, страница 8 – Надежда Соколова

Поднялась она из-за стола, чувствуя, как тяжелеют веки, а пол под ногами слегка плывёт, уходя куда-то вбок. В глазах двоилось и троилось: два зелёнокожих повара, три бледных служанки, шесть горящих на столе свечей. Она неуверенно, пошатываясь, сделала шаг, и тут же к ней, словно из-под земли, подскочила юная, верткая служанка с двумя густыми косичками и веснушчатым, озабоченным носом.

— Позвольте, ваша милость, — защебетала она, ловко и почтительно подставляя своё худенькое, но крепкое плечо под руку Ангелины. — Я вас до опочивальни провожу. Вам отдохнуть надо, с дороги да с... с событиями.

Опираясь на девушку, Ангелина позволила вести себя обратно через лабиринт коридоров. Коридор казался теперь бесконечным и более извилистым, тени от факелов плясали на стенах сумасшедшей кадрилью, принимая причудливые, пугающие очертания. Воздух был густым, тяжёлым и пряным, пах дымом, сушёными травами и чем-то ещё неуловимым, электрическим — магией, что ли.

Дверь в её покои оказалась приоткрытой, будто кто-то уже побывал внутри. Служанка робко толкнула её, и Ангелина, тяжело переступив порог, шагнула в знакомую комнату.

И застыла.

В спальне было не пусто. Воздух был густым и напряженным, словно перед грозой.

У камина, спиной к пылающему огню, стоял он. Тот самый муженек — Ричард, принц драконов. Пламя озаряло его резкой профиль, подсвечивая высокие скулы и упрямый, резко очерченный подбородок. Его тёмные волосы были слегка растрёпаны, будто он не раз проводил по ним рукой, а в глазах, тёмных и горящих, как сам уголь, плескался самый настоящий, сдерживаемый яростью гнев. Казалось, от него исходит жар — не каминный, а внутренний, звериный, исходящий из самой глубины существа.

Рядом, подобострастно согнувшись в почтительном поклоне, стоял тот самый дворецкий, что на кухне дрожал от страха, и теперь его старческие руки слегка тряслись.

Принц медленно, с убийственным спокойствием повернул голову. Его тяжелый взгляд скользнул по перепачканному подливой и жиром платью Ангелины, по её раскрасневшемуся, разгоряченному вином и едой лицу, и в глазах вспыхнуло холодное, бездонное презрение.

— Наконец-то, — его голос прозвучал низко и тихо, но в этой звенящей тишине он показался раскатом грома. — Моя супруга соблаговолила вернуться. И в каком, потрясающем, я должен сказать, виде...

Ангелина, несмотря на лёгкое головокружение и слабость в ногах, встретила его взгляд без тени страха, впиваясь в него своими посветлевшими от хмеля глазами. Её собственные глаза сузились до щелочек.

— А ты чего тут расселся, как судья на допросе? — её язык слегка заплетался, но интонация была ядовитой и колкой. — Ждал, чтобы отругать? Или помочь раздеться? А то я в этом... этом мешке с картошкой сама не справлюсь. Шнуровка тугая.

Дворецкий ахнул, будто его ударили. Служанка, провожавшая Ангелину, резко отшатнулась к двери, прижав руки к груди, готовая в любой момент выскользнуть и сбежать.

Принц медленно выпрямился во весь свой внушительный рост. Он был высоким, очень высоким, на голову выше ее. Казалось, он сейчас достанет головой до самого кессонного потолка.

— Убирайтесь, — приказал он слугам, не отводя пристального, испепеляющего взгляда от Ангелины.

Те поспешно, не дыша, ретировались, притворив за собой тяжелую дверь с глухим, заключительным стуком.