Книга Половина пути, страница 160 – Юля Тихая

Нехорошо, да. Но Брент представил, как Ольша несколько недель обивает пороги столичных инстанций, не имея возможности даже доехать до дома, хотя до него всего-то несколько часов пути на дилижансе, — и принял решение смириться с несовершенством мира и государственного аппарата.

Не нужно ей этого. Никому не нужно, но в его силах помочь хотя бы ей, и её он обещал проводить до дома.

В пустых коридорах Ольша жалась к боку Брента, и от этого у него что-то переворачивалось внутри. Хрупкая такая, тоненькая. В куртке этой дурацкой с чужого плеча, взъерошенная, как воробей. Ботинки ей сильно велики, она обматывает ступни двумя портянками и заталкивает в носок тряпку. Сидеть в повозке нормально, а ходить так — верный способ сбить ноги в кровь.

Ей бы туфли носить, красивые, лаковые. Чулки и платья, драповое пальто. Трусики, опять же. Чтобы тонкая полоска кружев, которая даже и не скрывает ничего… Но Ольша «порядочная», — она этого не примет, конечно.

Смешная. В рот взять — нормально, а вот если ей мужчина бельё купит — так это конец света.

Брент бережно сжал её ладошку в своей, заглянул в кабинет, кивнул замученному мужчине за столом и сел на стул в коридоре. Подождать всё-таки придётся, у служащих здесь свои порядки, и слишком уж в них лезть было бы совсем некрасиво. Да и нет никакой проблемы в том, чтобы посидеть здесь пусть и пару часов, — это всё равно куда меньше месяца-двух, которые были бы без вмешательства полковника.

Повлиял ли так домашний дух, мрачная энергичность Таля или же близкая встреча с Налидой, но только в Воложе Брент стал замечать: Ольша ведь всё ещё не в порядке. Да, куда лучше, чем была в самом начале. Но сегодня она снова проснулась среди ночи от кошмаров, врезала ему локтём в нос, а потом так надолго ушла в умывальную, что Брент всерьёз подумывал пойти её оттуда вытаскивать. От нелепых ухаживаний Таля она вздрагивала, как будто уговаривала саму себя потерпеть, хотя Таль был безобидно брешущей собакой, это всякому ясно. И отец утром притащил ей целую батарею склянок с травками и микстурами, Ольша ещё отчаянно мялась, что всё это должно быть ужасно дорого.

— Лекарства — от чего? — прямо спросил Брент по дороге, так и не придумав, как сформулировать повежливее.

— Круги под глазами жёлтые…

Брент обогнал её на шаг и попытался разглядеть эти самые жёлтые круги. Нет, наверное, это только медики замечают каким-то своим особым зрением.

— Ройтуш сам предложил, — виновато сказала Ольша. — Вчера ещё, порасспрашивал, в глаза посветил, в горло… сказал, отравление тяжёлым чем-то там, это из-за депрентиловой пыли, там же работать надо в респираторе, но… предложил попить всякое общеукрепляющее и ещё какую-то соль, она что-то там связывает. Я опять ничего не запомнила.

— Опять?

Ольша неловко пожала плечами, а Брент вздохнул. И теперь аккуратно поглаживал тонкие пальчики.

Домой ей надо, вот и всё. Упрямство и сильный характер — это хорошо, но они не заменят возможности отлежаться в тишине, отогреться и выплакаться.

Мать у Ольши, правда, слегка с придурью. Брент попытался себе представить нормальную женщину, у которой дочь почти год была в плену, а та написала ей письмо про мужнин карьерный рост и музыкальный талант малолетнего внука, — представлялось плохо. Но, может быть, она просто в шоке, не понимает, о чём говорить. Так бывает, Брент первое время рядом с Талем с трудом подбирал слова.