Книга Половина пути, страница 159 – Юля Тихая

Ольша поразительно сочетала в себе страстную откровенную женщину, играющую с мужчинами, и неискушённую доверчивую девочку, которая каждый раз смотрела на Брента взволнованно. И вот это вставляло больше любой пошлости, какую только мог породить её очаровательный ротик.

Ещё она была отзывчивая и чуткая. С ней не хотелось торопиться, потому что даже самые мелкие движения были интересны: она отзывалась на каждое касание, тянулась навстречу, кусала губы, трогала в ответ.

— Скажи честно, — пьяно прошептал Брент, перетягивая девушку к себе на колени и забираясь руками под юбку, — ты шпионка, тебя в специальной тайной школе учили соблазнять мужчин.

— Ты что, из-за Таля обиделся?

— Какого Таля?

— Брат у тебя такой есть! Тоже с идеями всякими дурацкими, это у вас семейное…

Ольша расфырчалась, как сердитый ёжик. А сама была нежная-нежная, и кожа такая шёлковая, пушистые кудряшки, складочки — всё равно что лепестки, а внутри она влажная, горячая. От нетерпения колет иголочками пальцы. А Ольша, фырча, не забывала расстёгивать на нём ремень.

Стянула с себя рубашку, прогнулась, потёрлась сосками о его грудь… картинка — готовая эротическая открытка… за ней почти сразу другая, на которой Ольша очень сосредоточенно сражается с презервативом, это чистая комедия, но Бренту совершенно не смешно, а от стояка почти больно.

Оказаться внутри — такое чистое удовольствие, что Брент чуть не опозорился тут же. А она ещё смотрела на него, как на рыцаря из легенд, разочаровать — невозможно. Можно только ласкать пальцами, чтобы она наконец-то кончила вместе с ним вот так.

«Выходи за меня», чуть не ляпнул Брент, взорвавшись и окончательно потеряв голову.

Ольша мурчала, свернувшись у него на груди, как котёнок. Тёплая, домашняя, нежная. Такая чудесная девочка. И имя у неё такое, что просто обращаешься — а уже как будто назвал ласково…

Хорошее имя. Выжженные буквы на сетчатке. Выбитые в граните. Табличка в зелени, вянущие цветы, маленький бессмертный огонёк. Образ — всё равно что кусок льда в затылке.

И Брент заставил себя смотать сопли и собраться.

— Так закрыто же сегодня? Неприёмный день, обработка документов…

— Ну, закрыто и закрыто.

Вид у Ольши был забавный: она смотрела на Брента снизу вверх, чуть расширенными удивлёнными глазами. Примерно такое же лицо у неё иногда бывало от поцелуев.

Посмеиваясь и чувствуя себя фокусником, Брент постучал во вторую дверь, служебную, и совсем скоро пропустил её внутрь.

Если говорить строго, наверное, это было не самое достойное офицера поведение. Использование личных связей и всё такое. Но Брент проходил вчера мимо комиссариата и видел и длиннющую двухвостую очередь, и драку на крыльце, в которой гордая женщина, вся искорёженная ранениями, избила двоих парней костылём. И это не Светлый Град — Воложа; ждать документов в этой очереди можно было вечность или даже немного дольше. Сейчас, в первые месяцы после войны, такое творилось во многих государственных учреждениях, про клиники и говорить нечего.

Разумеется, вопрос ожидания решался деньгами или знакомствами. Платить Бренту претило (хотя, чего уж там, он вполне мог бы слегка переступить принципы при необходимости), в самом паспортном столе он никого не знал. Зато с полковником из комиссариата они были знакомы ещё с осады, и тот был посвящён в некоторые подробности фортификаторной «битвы переправ» на подступах к городу. Словом, Бренту не отказали в маленькой просьбе. Все нужные запросы улетели ещё вчера, а часть ответов тогда же и вернулась.