Книга Половина пути, страница 161 – Юля Тихая

Зато у Ольши был отец, и он добился того, чтобы дочь включили в списки военнопленных на обмен. Тот обмен, правда, был отменён марельской стороной, когда полки вышли на линию Кальпетина. Но, по крайней мере, о её судьбе беспокоились.

Ей станет лучше дома. Конечно, станет. Для этого и существует дом.

— Заходите.

Служащий был тощий, с глубокими залысинами и впавшими щеками, и тяжёлые серо-жёлтые тени у него под глазами образовались безо всякого депрентила. Левое веко у него неритмично подёргивалось, и Брент старался смотреть только в здоровый глаз, но всё равно понемногу сбивался.

Извинился за вмешательство. Поставил на стол бумажный свёрток, набор тан-жавских травок для чая: достаточно приличный подарок, не слишком формальный и непохожий на взятку. Служащий безразлично кивнул.

— Моё имя Лант Золкий, старший инспектор по делам рядового состава. Документы все пришли, мне нужен жетон, пожалуйста.

Ольша вытащила из ворота жетон, придвинулась ближе, передала металлическую бляху из рук в руки. Лант разглядел его на свету, позвенел по краю иголкой, макнул обратную сторону в чернила и отпечатал на листе, что-то в этом отпечатке рассмотрел в лупу. Вернул Ольше жетон — Брент молча протянул ей свой платок. Служащий тем временем не глядя снял с полки тяжёлую папку, вынул из неё документы.

— Восстанавливаться будете?

— Восстанавливаться?

— На королевской службе. Третья ударная армия расформирована приказом, вы будете приписаны к общему светлоградскому корпусу стихийников, далее по распределению.

Ольша вздрогнула всем телом.

— Я же имею право на комиссование… как военнопленная. По уставу?

— Комиссация возможна на основании заключения военного медика, в случае, если состояние здоровья не совместимо с дальнейшим несением службы, — безразлично сказал Лант, будто по написанному. Наверное, ему приходилось повторять это много раз. — Как военнопленная, после освобождения вы имеете право на увольнение по собственному желанию, вне зависимости от условий призыва и/или срока контракта. У вас есть такое желание?

— Да. Да, да, есть.

— Пишите заявление, вон там над столом образец в синей рамке, в третьей строке заполняем: согласно статье одиннадцать дробь семь, пункт шесть, литера Б.

Лант протянул ей чистый лист, и Ольша пересела за длинный стол у стены. За ним стояло четыре разномастных табурета и неважного вида письменных прибора, а над столом висели набранные на машинке образцы.

Пока Ольша скрипела пером, с непривычки медленно и довольно грязно, Брент молча читал заявления. Тысячи изломанных жизней — в десятке казённых строк.

Ольша тем временем дошла до третьей строчки и переспросила робко:

— Одиннадцать дробь?

— Одиннадцать дробь семь, пункт шесть, литера Б.

Лант даже не поднял головы, он заполнял удостоверение, переписывая номер из журнала в карточку.

Ольша писала дальше, а Брент слепо глядел в образец в синей рамочке. Осведомлен(а), что согласно приказу Его Величества №… социальные, компенсационные, специальные и прочие выплаты, направления, путёвки и проч. не предназначены для военнослужащих, уволенных по собственному желанию…

Свежий совсем приказ, всего за несколько недель до конца войны выписан. Удобный приказ. Устав многое обещает военным, даже в самых низших званиях, стихийникам — и того больше. А война дурно повлияла на королевский бюджет. Последние два года из и так невеликого жалования вычитали какие-то «добровольные взносы», надбавки срезали, а медикам спускали приказы проводить ранения категорией попроще. Рассказы тех, кто пытался добиться пенсии, места в клинике или лекарств, были похожи на рассказы об ещё одной войне.