Книга Половина пути, страница 156 – Юля Тихая

Покончив с делами, Комар превратился в почти приятного человека: усмехался шуткам и даже пересказал пару почти-не-секретных баек, за одну из которых Брента вполне могли сгноить в застенках. Показал он и свою новую игрушку, действительно разработку Королевского института: запертая в механизме воздушная магия раскрывалась вокруг аппарата куполом, надёжно глуша лишние звуки.

А почерк — почерк Хадлем не узнал. Но это само по себе тоже было ответом, потому что через Хадлема проходили тысячи писем для флотского штаба, и все письма от королевичей он наверняка принимал лично. Сам король, королевич Кушир, королевич Стан, королевич Ланцер, королевна Альна… кажется, проще было бы перечислить тех, чьи письма Хадлем никогда не видел.

— Королевна Ирила?

Но эту гипотезу Хадлем тоже отверг. Ирила предпочитала машинописные послания, не в последнюю очередь потому, что её почерк был собранием пляшущих кривулин.

Королевич, отдавший Бренту подозрительный приказ, не был связан с армией и не был большой государственной шишкой. Он не жил при короле — иначе знал бы про дворцы. А ещё он откуда-то знал о существовании Брента лично; Брент был, может быть, редким специалистом, но уж определённо не настолько, чтобы какие-то отдалённые от военных дел королевичи хоть раз слышали его имя!

Мог ли письмо написать не королевич? Написать-то мог; но откуда взять оттиск? Сложно представить, чтобы королевич, хорошо знающий цену своей силе, поставил печать, не читая написанного.

К тому же, вместе с самим письмом было достаточно других бумаг, в том числе и отдельный приказ неопределённому кругу лиц содействовать и не чинить препятствий, по которому Бренту и выписали путевой. Такими вещами не разбрасываются.

Было бы приятно даже, если бы к этой загадке не было совсем никаких подходящих ответов. Но по крайней мере один, к сожалению, был.

Его светлейшество королевич Нониль, хранитель Непроницаемой Стены, павший в битве герой-защитник, — он если и писал когда-то адмиралу Лургу, то было это давно, вероятно даже раньше, чем Хадлем сделал свою головокружительную карьеру. Он не жил при дворце. И он, конечно, знал Брента лично: три года они жили в одной башне, ходили одними коридорами, ели в одной столовой и учились у одного учителя.

Киблис Вашкий, талантливейший инженер-фортификатор, умелый конструктор и землянник всего-то четвёртого уровня, вряд ли мог научить огневика-королевича стихиям. Но он мог научить — и учил — думать, просчитывать и принимать решения. Его задачи были чаще задачами на мышление и логику, чем на знания или тактику. Киблис был признанным мастером и мог позволить себе и некоторую экстравагантность, и капризы. И когда Киблис бывал недоволен старанием королевича, что случалось не меньше полудюжины раз, он отказывал королевичу в уроках и отправлял вместо себя ученика.

И Нониль был хороший парень, ответственный, дельный. По-правильному упрямый, не заносчивый, умный. Такому королевичу было честью служить.

А ещё он мог написать письмо, и закрыть на это глаза у Брента больше не получалось.

Проблема лишь в том, что королевич Нониль мёртв. Если же он действительно дезертировал и так остался жив, ему нет никакого резона сообщать об этом широкой общественности, да ещё и столь своеобразным способом.