Книга Половина пути, страница 153 – Юля Тихая

Это пройденный путь, это выученные уроки. Но вот с тем, чтобы определить должное, у Брента не было раньше сложностей.

А теперь — были.

Ольша всё ещё сопела носом в подушку, пока Брент перебирал бумаги и чертежи. Хорохорящийся Таль язвил на водопроводном, мама разбирала вернувшиеся из прачечной халаты и бурчала, что их опять плохо отгладили. Брент схватил со стола кусок лепёшки, влил в себя стакан отвара, да и был таков.

Делай, что должно. Не знаешь, что должно? Так разберись, твою мать, а не тупи.

❖❖❖

Все настоящие друзья Брента — те, с кем не разлей вода, с кем войдёшь в любое пламя и кому не задумываясь доверишь спину, — все они давно сгинули. Кто-то смешался с пеплом под Стеной, кто-то вернулся в родные края в цинковом гробу, кто-то сгорел в лихорадке; Рула завербовали в разведку, а год спустя — расстреляли в Кальпетине. Других близких друзей ему и взять было бы негде: по службе он переезжал с места на место раньше, чем успевал перейти хоть с кем-то границу осторожного приятельства.

В начале войны по-настоящему хороших фортификаторов в Марели было, может быть, человек сто — если учитывать в том числе престарелых профессоров, из которых сыпался песок. Сам Брент тогда ещё вряд ли входил в их число, но Киблис не зря три года гонял его в хвост и гриву. И к падению Стены Брент был, может быть, одним из трёх-четырёх десятков людей, которые умели положить вражеское укрепление одним аккуратным тычком, — или вкопаться в землю бруствером, способным выдержать неделю напряжённых боёв. Не приписанный даже к конкретной армии, Брент получал назначения напрямую из секретариата генерального командования, а его ближайшие сослуживцы были не столько коллегами, сколько охраной, которой полагалось умереть если не вместо — то хотя бы раньше него.

В такой службе было много своей тяжести, и каждая задача бывала настолько велика и важна, что давила собой на затылок. Зато Брент остался жив, что уж тут жаловаться, и многие другие трудности его миновали. А ещё он обзавёлся сотней знакомств, близких и не очень, и знал десяток людей, которые разбирались в репутации королевичей куда лучше самого Брента.

Так что сегодня он посетил прачечную и впервые за многие недели сменил мешковатые дорожные штаны и громоздкую потёртую куртку на форму. Заглянул к брадобрею, который привёл в порядок отросшие волосы и начисто выбрил лицо. Отдал пару монет мальчишке-чистильщику. Надел отцовские часы, купил в галантерейном отделе представительную папку для бумаг, как следует разгладил документы.

Трудно ли найти нужного человека в таком городе, как Воложа? Не слишком: это в столице люди знают своих соседей не дальше ближайшего подъезда, а в Воложе все, кажется, знают всех. Один перекур перед штабом по Почтовой улице, дежурное поздравление старичку-счетоводу, который совсем недавно в одиннадцатый раз стал дедушкой, случайное столкновение со старым однокурсником в служебном буфете, чуть-чуть светануть бумагами, — вот и всё, что понадобилось Бренту, чтобы к обеду того же дня оказаться во второй служебной столовой главного здания речного порта.

Здесь в основном питался офицерский состав, и первую минуту у Брента рябило в глазах оттенками синего. Но совсем скоро взгляд выцепил из толпы долговязую фигуру старого знакомого, и Брент, ловко лавируя подносом, двинулся к нему.