Книга Половина пути, страница 191 – Юля Тихая

Вовсе я и не хотела ничего такого, фырчала Ольша, отчаянно краснея. Нет-нет-нет, мы так не договаривались, давай выключим свет и сделаем это тихо, церемонно и под одеялом!

Брент в ответ легонько постучал ей пальцем по виску:

— Выгони отсюда, пожалуйста, свою маму.

Ольша мстительно провела коготками по его боку, ровно там, где Бренту всегда становилось щекотно.

Потом он вынул очередной рисуночек, картинно подвигал бровями и предъявил Ольше новую затею. А затея была и правда ничего такая, и Ольша прищурилась:

— Нннуууу, если тебя не затруднит…

Брента не затруднило.

Впрочем, даже прекрасная ночь не позволила ему отвертеться от посещения фестиваля. Потому что нельзя же — приехать в Садовое в такой день и не отпробовать местных угощений!.. К консервированным грушам Брент оказался пугающе безразличен — здоров ли вообще этот человек? — сидры только пробовал в крошечных стопочках, зато неожиданно оценил копчёный сыр.

Они обошли озеро кругом и взобрались на холм, чтобы полюбоваться висящей над садами влажной дымкой. Повязали на дерево желаний ленты, и Ольша очень постаралась ни о чём таком не мечтать, хотя ленты были обе её, светло-зелёные, она вплетала их в косы ещё в гимназии и теперь нашла на чердаке. Было странно видеть свои девичьи ленты в мужских руках. Было трудно не придавать этому никакого значения.

К вечеру Садовое как-то неожиданно закончилось. Ольша грозилась показать «всё-всё» и даже перевыполнила угрозу, проведя гостя по некоторым местам по два раза. И Садовое, которое в детстве казалось ей целым огромным миром, было исхожено вдоль и поперёк, а Ольша даже почти не стёрла ноги в чуть великоватых маминых туфлях.

Понятное дело, приезжал-то Брент не ради экскурсии, а на субботние потрахушки. И Ольша совсем не возражала против секса, но не заниматься же одним только сексом? Эдак можно что-нибудь стереть, тело уже сегодня утром наградило её за постельные экзерсисы ноющими мышцами и красными следами на коже.

За ужином размышления о гостеприимстве почти довели Ольшу до дрожащей паники, а Брент безмятежно жевал салат и так же расслабленно спросил:

— Ты любишь лошадок?

Она глупо моргнула и скрипнула вилкой по тарелке.

— Лошадок?..

— В Ложкарёве есть конезавод, это в часе отсюда на дилижансе. Можем съездить завтра, хочешь?

Ложкарёво. Ну да, мир ведь не заканчивался на межевом столбе Садового. Было что-то ещё вокруг…

Брент неплохо держался на своём тяжеловесе, хотя в босоногом детстве, по его собственному признанию, седлал лишь шитаки. Ольша и вовсе до этого дня объезжала только самого Брента, поэтому даже смирных местных меринов сперва побаивалась. Зато потом смеялась, как припадочная, и грозилась податься в вольтижёры.

В конце концов, кое-что у неё уже неплохо получалось!

То, что сперва казалось совершенно невозможной, невероятной сказкой, неожиданно ворвавшейся в жизнь искоркой волшебства, бесстыдно вторглось в серую рутину ольшиных дней — и осталось.

Ольша старалась не писать Бренту первой, чтобы не навязываться. Но всегда отвечала на его письма, а он писал, и всё никак не начинал писать реже. Ольша каждый раз изводила себя ожиданием, что уж на этой-то неделе наверняка их встреча не состоится. Но Брент отменил только одну, и то предупредил заранее и сам, кажется, расстроился. В дилижансе ольшин желудок то подпрыгивал на кочках, то тревожно сворачивался и бурчал: а что, если он забыл и передумал, а что, если ты едешь зря, он не станет тебя встречать, будешь стоять на станции, как дура, а что, если…