Книга Половина пути, страница 78 – Юля Тихая

Эхх, сюда б ещё красотуль!..

— Сперва в шутку, потом посерьёзнее. На выработке были женщины, но немного, может, человек десять-пятнадцать. Привозят почти поровну, но ноги-руки у нас отмерзают быстрее, не знаю, почему… кто поумнее, они все отходили в стороны, куда подальше, кто-то заперся даже. Да там и мужики запирались, кто-то буянить стал, Брент, там такой бардак был, просто свалка… Мне бы тоже деться куда-нибудь, но я протупила, задремала там в углу, а когда сообразила, встала… он меня за руку схватил.

Ну, ничего в целом… будешь ласковой?

— Был, кажется, в звании, то ли высокоблагородие, то ли даже превосходительство… Бородатый, полуседой, ну, как все там. Без погонов не понять, но дружок его к нему эдак уважительно, голосом ещё высоким таким, бабским… Держались отдельно, они из тех, кто давно на выработке, я их и раньше видела, но издаля… а тут схватил, сперва за руку, потом за грудь, я ему между ног, он мне по лицу…

Эй, эй, вашество, ты остынь, да пусти ты девку! Она и так вон почти дохлая, оно тебе надо? Нормальную найдём, весёлую. Ты ж грудастых любишь!

Пошшшёл!..

Тьфу, извращенец…

— Кто-то сказал ещё, что неправильно, что я своя, что воевали вместе. Но, знаешь, там не так чтобы все хорошо соображали. Всё такое было… ненастоящее. И этот, он когда лапать полез, я даже не сразу поняла, что он вообще делает. Рассмеялась… сказала, что ему вон и дружок бы подрочил… он мне по лицу снова.

Потом, после, Ольша долго ощупывала челюсть и удивлялась, как зубы остались на месте.

— Я ведь могла его, наверное, сжечь. Он меня в принципе тоже, но уж откинуть, приложить… а я не смогла. Я пиналась, руку ему прокусила, а огня не было. Искры… больше бесили его, чем…

Горячая штучка!

— А потом я просто… знаешь… как выдохлась. Даже помню отрывками, со стороны, как будто я стою в углу комнаты и смотрю оттуда, как… он вертел меня по-всякому. Сперва сам, потом этот его прихвостень, языком цокал, смеялся. А дальше не помню, он меня за шею, я хрипела… помнишь, ты спрашивал, что у меня с горлом не так? Я так и не знаю, что, но, может, и это.

На Брента она не смотрела. То в чай, то в огонь. Вечер у костра, самое место для страшилок… лучше бы настоящую страшилку рассказывала, про монстров под кроватью, про призрак дровосека.

— Я очнулась потом, вся в сперме, в крови, в… во всяком, в общем. Комнатка без окон, на потолке жёлтые разводы, крыша протекала, наверное. В углу кто-то спал, больше никого не было. Я оделась… штаны — это мои. Рубашку тоже свою нашла, а ботинки не знаю чьи, чужие. И куртка тоже. А потом я просто… ушла. Там сидели у ворот, но они не посмотрели на меня даже.

— Ушла в село?

— Нет, туда побоялась. Думала, если будут искать… там другая дорога была, поменьше… и просто всё время вниз. Ночевала на обочине, топила снег. Жрать сперва и не хотелось, потом приловчилась сбивать птиц. В предгорьях легче, там хоть ёлки… а на рубеже меня не пустили, документов нет, не положено. Там дядька был, он дал мне денег и сказал про Серый дом. Я, наверное, совсем не очень выглядела. Дошла до Кречета… ну и дальше ты знаешь.

— Иди сюда. Давай-давай, я не кусаюсь.

Ольша с трудом подняла на него взгляд. Глаза пересохли, плясали мушки. Нехорошо так долго смотреть в костёр, только зрение портить. Но что за дело теперь уж до зрения?