Книга Провинциальная магия, страница 9 – Нинель Мягкова

Чуть не уснула прямо в пене. Сказывались не самые приятные месяцы, проведенные в тюрьме, долгая дорога и страх перед неизвестностью. Сейчас же организм решил, что можно расслабиться и отключиться.

Вытерлась, высушила волосы магией — полузабытое, но такое полезное умение! Облачилась в приятный тонкий хлопок с деликатной кружевной отделкой по рукавам и подолу, упала на постель и тут же уснула.

Чтобы проснуться, как от пинка, с первым шаловливым рассветным лучом, прокравшимся на подушку.

В тюрьме естественного освещения не было. Глубокий колодец с бесчисленными камерами, уходившими в бездну по спирали. Утро наступало, когда на галерее включали лампы. Редкие, тусклые, достаточные лишь для того, чтобы надзиратели различали лица заключенных. А большего и не надо, еще переводить на нас драгоценную энергию! Нет, все выжатое из магов должно приносить прибыль, тратиться еще на этих тварей...

Примерно так рассуждали те, кто получал энбрикеты из крови и тел одаренных. Нас доили, как коров, вытягивали силу, пока она вырабатывалась, а после отправляли в утиль.

Буквально.

Тепло солнца на лице ощущалось лаской самой матушки-природы. Я немного понежилась под одеялом, наслаждаясь тем, что не нужно вскакивать, вставать в строй и идти на "процедуры". От одного воспоминания о них по телу пробежала дрожь, и я поспешно отогнала мерзкие видения.

Все это в прошлом.

Надеюсь, навсегда.

Приведя себя в порядок, натянула летнее платье.

Совершенно новое, немного старомодное, с широкой юбкой — сейчас снова популярен "карандаш", но право, такие мелочи меня давно не смущали. Зато ткань приятно касалась тела, не смердела лекарствами и была качественной и мягкой.

А что висит мешком, не важно. Отъемся немного, может, и перешивать не придется.

В приподнятом настроении я спустилась вниз. Столовую нашла по звуку. Несмотря на высочайшую степень истощения, дети оставались детьми и галдели за семерых. Ели, впрочем, не слишком хорошо.

От избытка запертой в организме магии появляется тошнота. Тут я их прекрасно понимаю. Мне бы тоже есть не хотелось.

Собственно, так многие из нас и умирали. Отказывались от еды и быстро угасали.

Я в заключении впихивала в себя еду силой. Надеялась на чудо.

Оказалась права.

При виде меня проказники притихли и принялись усиленно ковырять ложками застывшую кашу.

- Доброе утро, — поздоровалась я, усаживаясь за стол.

Немного неловко почувствовала себя под пристальным взглядом мистера Харрингтона. Все-таки платье его жены, пусть не ношеное.

О чем он думает?

Вспоминает ее? Ругается про себя, снова вспомнив, как его обманули?

Подозревает и меня в возможном предательстве?

— Доброе, — спохватился наконец фабрикант. — Прошу простить, слуг сегодня немного, так что мы на самообслуживании.

Я только что видела выходящую из столовой горничную, что по дороге отвесила мне небрежный книксен, но в самом помещении и впрямь никого постороннего не было. Только трое членов семейства Харрингтон. В накрытой крышкой супнице — ложка, рядом с каждой тарелкой — чашка на блюдце. Два термоса-чайника в центре стола, один побольше, другой поменьше.

Довольно аскетично, учитывая доходы от производства. Но почему так — я прекрасно понимала. Зачем мистеру Харрингтону лишние свидетели? Вдруг кто-то заметит браслет на руке ребенка или искры на пальчиках?