Книга Роззи. Стать счастливой. Часть 2, страница 64 – Лира Алексахина

— Джим, кому ты нужен? Я ухожу на перерождение! Ты слышал? Все, та-ра-рам! Никто тебя не ждет! От безделья решила преподнести прощальный подарок. Ты почти сдох, на той стороне тоска, поэтому, чтоб и ты не скучал, договорилась укокошить твою мамашу. Будет с кем поболтать, Джим! Не благодари, — расхохоталась девушка.

— Мама? Что с мамой?

— Умирает, говорю. Для тебя, щенок, стараюсь. Ну все, мне пора в юное тельце. Бывай, задохлик. Никогда не встретимся!

Джим атаковал Айрин ледяными копьями. Они опали на пол, так и не пронзив цель. Парень разозлился, встал и устроил в комнате настоящее наводнение, желая утопить бывшую возлюбленную. Девушка, громко хохоча, сумела пробиться к двери и исчезла. Коридор затопило. Джим бросился к умирающей матери.

Через пол часа трясущийся Гарриэт плакал на заднем дворе, бултыхал мою руку, крепко пожимая, не в силах остановиться или сказать хоть слово. С меня стекала вода, одежда была в дырках.

— Ну хватит, дружище. Возвращайся к семье, — Монтеро мягко отцепил мужскую руку.

— Спасибо, — просипел Гарриэт.

Обнял на прощание и побежал домой. В карете рассказала, как прошло исцеление. Монтеро не задавал лишних вопросов.

— Спасибо тебе, Роззи. Что бы не случилось в будущем с нами, я твой должник. Клянусь. Ты спасла три жизни, значит, и я должен тебе за троих.

Его руку окутало сияние.

— Монтеро, ты идиот? Мне ничего не надо. Я сделала это просто так. Понимаешь?

— Прекрасно понимаю.

— Бесполезно, — откинулась на сидение. — Давай пож…покушаем? Я ужасно проголодалась со всеми этими волнениями.

Живот издал жалобную трель. Мужчина пересел ко мне, взял руку и поцеловал.

— Я этого не забуду.

— Вези даму жрать, резерв не бесконечный. Дама хочет мяса, много мяса!

И мы покатили дальше, громко смеясь над одним голодным лекарем.

Роззи

Лучшая ресторация столицы сверкала и сияла множеством окон и шикарной вывеской. У открывающего дверь слуги не дрогнул ни один мускул при появлении мокрой драной кошки в моем лице. Нас поприветствовали, пока спутник решал вопросы, невозмутимо прошла в уборную и привела себя в порядок.

Нам дали один из лучших столиков — на балконе. Небольшой полукруг вмещал столик, два удобных стула и два вазона с живыми цветами. При необходимости можно было поставить купол снаружи или задернуть занавеску, отгораживаясь от общего зала. Долго наслаждаться нежнейшей вырезкой нам не дали. Как черт из табакерки, к нашему столу подскочила девица.

— Ты знаешь, что встречаешься с убийцей? — прошипела незнакомка. — Жрешь и пьешь тут, выгуливаешь дам, а мой отец гниет в земле. Из-за тебя! Ты убил его! Ни в чем не повинного человека! Или скажешь брешу? Так поклянись, сволочь! Поклянись своей жизнью, что я вру!

Девица улыбалась, а с ее губ слетали стрелы, с каждым разом сильнее и сильнее вонзаясь в Монтеро.

— На деньги позарилась? — спрашивали уже меня. — Так станешь неугодна королю, он и тебя обезглавит! Цепной пес Филиппа! Безвольная марионетка! Тьфу, позор, а не мужчина!

— Да, — согласилась с ней, дожевывая кусок. Оба уставились на меня. Монтеро сбледнул. — Знаю.

— Ааа, сама такая же. Тварь! — взвизгнула девица.

Охрана молниеносно увела возмутительницу спокойствия. Монтеро медленно отложил приборы, сделал большой глоток вина, аккуратно вытер рот салфеткой, одернул сюртук и повернулся ко мне в ожидании. Я ела дальше.