Книга По регламенту – враги, страница 13 – Майя Фабер

— Нет.

— Хочешь, чтобы остался?

— Да.

Кел не двинулся. Мы стояли, глядя на город, где кипела жизнь: машины, огни, спешащие люди. А здесь, на балконе, было другое пространство.

Тишина. Он. Я. И все неназванное между нами — напряженное, хрупкое и живое.

— Ты боишься? — спросил он, не глядя на меня.

— Да. А ты?

— Боюсь сказать то, о чем потом пожалею. И еще больше — не сказать того, чего ты ждешь.

Я прикоснулась первой. Легкое, неловкое движение. Он не отстранился. Развернул ладонь — и наши пальцы переплелись.

— Мы все еще на задании, — напомнила я.

— Мы все еще живые, — ответил он. — Даже если давно уже не те, кем были.

Я слабо улыбнулась, но внутри больше не было холода.

Кел остался. И впервые за утро в тишине стало теплее.

Я уже нажала кнопку вызова лифта, когда услышала его шаги — быстрые, но неспешные, будто Кел торопился, но не хотел это показывать. Дверь начала закрываться, но его рука с привычной уверенностью задержала створку. Он вошел, и пространство кабины сразу сузилось, наполнилось его теплым запахом — что-то древесное, с едва уловимым оттенком металла, будто даже его парфюм не мог полностью скрыть ту холодную сталь, что была в его природе.

— Пойдем поужинаем, — сказал он, глядя не на меня, а на панель кнопок, будто выбирал этаж. — Внизу есть занятное место. Говорят, их шеф-повар когда-то работал в лаборатории биоинженерии. У них можно съесть нечто подозрительное под видом десерта.

Я чуть приподняла бровь:

— Ты приглашаешь меня на свидание?

Кел наконец повернул голову, и в его взгляде была та же привычная игра, но без обычной насмешки — вместо нее что-то более спокойное, почти серьезное.

— Это предложение поесть в месте, где нас не застукают с протоколом в руках. Все остальное — зависит от того, насколько точно твой чип переводит слово «флирт».

Я едва сдержала улыбку, но скрестила руки на груди.

— Если ты попробуешь заказывать за меня, я внесу тебя в список дипломатических рисков. Не будет больше никаких миссий!

— Отлично, — он кивнул, и уголок его рта дрогнул. — Значит, смогу говорить полную ерунду без угрозы межвидового скандала.

Ресторан оказался скрыт в боковом крыле здания, за тяжелой дверью с матовым стеклом, на котором при ближайшем рассмотрении угадывались тонкие узоры — что-то между схемой молекулы и древними рунами. Внутри свет был приглушенным, золотистым, будто просачивающимся сквозь старинный пергамент. Стены — темные, почти черные, но с рельефными вставками, которые при движении отбрасывали странные тени, напоминающие то ли спирали ДНК, то ли языки пламени.

Мы выбрали столик у панорамного окна. Ночной город раскинулся под нами, как огромный, дышащий организм: светофоры мигали, как нервные импульсы, неоновые вывески пульсировали в такт какому-то незримому ритму, а редкие прохожие казались случайными клетками, плывущими по кровеносным сосудам улиц.

Мы сели ближе друг к другу, чем нужно, но дальше, чем хотелось.

Меню было оформлено как научный отчет — названия блюд звучали как химические формулы, а описания лишь добавляли загадочности.

Я ткнула пальцем в самое непостижимое. Кел, не глядя, выбрал то же самое.

— Даже не спросишь, что это? — подняла я бровь.

— Если умру, пусть это будет из-за тебя, — ответил он, и его глаза на секунду стали теплее.