Книга По регламенту – враги, страница 1 – Майя Фабер

'16 сентября 2039 года состоялся первый контакт

человечества с инопланетной цивилизацией.

Пять космических кораблей хаарс

вошли в пределы Солнечной системы'.

Учебник по новейшей истории Земли. Год выпуска: 2041.

Он пришел последним. И громче всех.

Когда двери зала Совета с мягким, но отчетливым шипением раздвинулись, я невольно подняла голову. Как и все. Но, в отличие от остальных, не позволила себе ни вздоха, ни шепота, ни кривой усмешки. Только взгляд — прямой, спокойный, выточенный годами общения с высшим руководством. За ним пряталась тревога.

Он шел по проходу не просто уверенно — дерзко. С той непринужденностью, которая рождается либо из абсолютной власти, либо из полного презрения к ней. Высокий. Широкоплечий. Шаг тяжелый, размеренный, будто не входил — наступал. Как солдат выходит на поле боя, а не делегат является на заседание.

Волосы — растрепаны, словно ветер до сих пор шепчет ему на ухо чужие тайны. Глаза — темные, почти черные, но не пустые. Живые. Хищные. Слишком внимательные. И когда его взгляд скользнул по мне, по спине пробежал ледяной ток.

Он не просто смотрел. Он видел. Насквозь. Будто уже лишил меня не только одежды, но и защиты.

На нем была форма — черная, строгая, с серебристой застежкой у горла. Но сидела она на нем иначе, чем на других. Как доспехи, а не униформа. Плечи — слишком широкие для стандартного кроя. Рукава засучены, обнажая запястья с тонкими шрамами. Кожа — смуглая, грубоватая, будто он провел годы не в залах Совета, а на границах секторов. На груди — ни эмблем, ни клановых знаков. Только имя как вызов: Кессар.

Он остановился у окна. Не сел. Не извинился. Просто встал, будто это не Совет, а театр, и он — единственный актер, герой пьесы, где финал еще не написан.

— Рад, что не опоздал, — произнес он. Голос — низкий, с хрипотцой, с едва уловимой насмешкой. — Совет ведь только начался?

Председательница Ра’шель Ке’наар — моя мать — повернула голову. Ее лицо оставалось бесстрастным, но голос стал острее лезвия:

— Он начался десять минут назад.

Он кивнул. Не извинился. В этом жесте не было ни смущения, ни покорности — только вызов. Он не собирался быть удобным.

Я почувствовала, как несколько представителей напряглись. Один бросил взгляд на Ра’шель. Другой — на меня. Я сидела ближе всех к нему. И, возможно, мне следовало промолчать. Но все же сказала:

— Место свободно. Садитесь, Кессар.

Он повернулся. Наши взгляды столкнулись, и я почувствовала себя в эпицентре бури. В его глазах мелькнула искра. Не почтения. Интереса. Острого, хищного.

— Не возражаете, если останусь стоять? Вид лучше.

Я медленно подняла подбородок:

— Как хотите.

Пальцы сжали край стола. Я не позволила себе дрожи, но внутри уже бушевал вихрь. Потому что он продолжал смотреть. И в этом взгляде было что-то… слишком личное. Как будто он знал, какую струну задел.

Совет продолжился. Доклады, голограммы, холодные цифры на экранах. Кто-то говорил о ресурсах, кто-то — о погодных аномалиях на этой планете. Я кивала, делала пометки, задавала вопросы. Все по протоколу.

Но часть меня оставалась там — у окна, где он стоял, сцепив руки за спиной. Иногда он смотрел на город вдали, залитый искусственным светом. Но чаще — на меня.

И каждый раз, когда наши взгляды встречались, внутри вспыхивало пламя. То ледяное, то обжигающее. Я знала, кто он, но не знала, зачем он здесь. Но понимала одно: это уже неважно.