Книга По регламенту – враги, страница 5 – Майя Фабер

— А вы все еще в этом сомневаетесь?

— Вы умеете притворяться.

— А вы — нет?

Я сжала губы, но не ответила. Он тоже молчал. Мы стояли так, слушая шелест листьев и далекие голоса из резиденции.

— Мне действительно интересно, — наконец сказал он. — Это наш с вами первый реальный контакт с людьми. Я хочу, чтобы он получился. Не из вежливости. А потому что мы слишком долго жили с мыслью: выживание — это цель.

Я медленно повернула голову. Кел уже не смотрел на горизонт. Только на меня.

— А еще?

Он сделал полшага ближе. Теперь между нами оставалось лишь дыхание. Его голос стал тише, глубже, почти интимным:

— Еще я не встречал никого, кто говорит со мной с таким холодом… и при этом смотрит так, будто жаждет услышать, что я скажу дальше.

«Мойра, — приказала я себе. — Не двигайся. Не реагируй».

Но взгляд сам скользнул к его губам. И это была ошибка.

— Вы многое себе позволяете, Кессар, — выдохнула я, чувствуя, как тепло поднимается к шее.

— Я просто говорю правду, — прошептал он. — Если желаете, могу перестать.

— Не стоит. Делайте что хотите.

Я оттолкнулась от перил и направилась к двери. Шла ровно, шаг за шагом, не оборачиваясь. Только у самой створки позволила себе глубокий вдох — медленный, обжигающий.

Он снова сказал слишком много. А я… снова не захотела его остановить.

И это было уже не просто раздражение. Это было желание. Глупое, опасное — но живое, слишком живое.

На следующее утро сообщение от матери пришло неожиданно. Сухой официальный стиль: «Подготовь себя и Кессара к поездке в город. Контактная встреча перенесена на следующую неделю».

Я перечитывала эти слова несколько раз, будто между строк могла найти объяснение, почему теперь нам предстоит провести вместе еще больше времени. Больше этих странных пауз, когда разговор внезапно обрывается, но тишина между нами говорит куда больше любых слов. Больше взглядов, которые я ловлю на себе, когда делаю вид, что не замечаю.

Он появился, как всегда, в самый неподходящий момент — без стука, без предупреждения, словно имел полное право входить куда угодно.

— Вы видели? — спросил он, и в его голосе я уловила ту самую ноту, которая заставляла меня внутренне напрягаться. — Мы едва успеем подготовиться. Все перенесли.

— Уже в курсе, — отозвалась я, не отрывая взгляда от экрана. — И к сожалению, нам придется работать вместе еще теснее.

Повернулась, не дождавшись ответа.

Его губы дрогнули в едва заметной усмешке, и я поняла, что он прекрасно чувствует мое напряжение.

— Вы говорите это так, будто боитесь остаться наедине со мной. А я-то думал, мы неплохо ладим.

— Я не боюсь. Я просто ценю свое время и предпочитаю работать с теми, кто не превращает каждое совещание в спектакль.

К моему удивлению, он тут же переключился на деловой тон, достал планшет и начал обсуждать детали подготовки. Ни намека на привычную иронию, ни одного двусмысленного взгляда — только четкие вопросы по протоколу и логистике. И это внезапное перевоплощение беспокоило меня больше, чем его обычное поведение.

— Вы умеете быть серьезным, когда захотите, — не удержалась я от замечания.

Он задержал на мне взгляд чуть дольше необходимого, и в его глазах мелькнуло что-то неуловимое.

— Когда это важно — да, — кивнул он. А потом, с легкой небрежностью, добавил: — Хотя должен признать, с вами мне особенно трудно соблюдать правила. Вы вызываете во мне желание… экспериментировать.