Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 85 – Василиса Мельницкая

Матвей взял меня за руку, крепко сжал пальцы, задвинул за спину. Сава оттеснил назад Леню.

Вот оно! Ненависть мечом рассекла эмоциональный фон. Яркая, пылающая, с примесью бешенства. Я поискала взглядом ее источник. И навряд ли смогла бы определить человека в толпе, но он неожиданно оказался рядом. Вскинул руку с оружием. Прогремел выстрел.

И почему я забыла о четвертом…

Я не успела среагировать на выстрел. Эмоции тех, кто находился в зале, давили на разум, глушили и ослепляли. На их фоне собственные ощущения казались незначительными. Поэтому тот, кто желал моей смерти, вполне мог преуспеть. Ему никто не помешал, пуля вылетела из ствола.

Я не видела этого, как при замедленной перемотке пленки. Я просто понимала, что не могу уклониться или выставить защиту. За меня это сделали друзья. Первая пуля намертво застряла в магическом щите Савы. Вторую поймал Леня. Нажать на спусковой крючок в третий раз Артемий Михайлович не успел, Матвей выбил пистолет из его рук.

Замешкавшихся сотрудников службы безопасности можно понять, задерживать министра внутренних дел без прямого приказа им приходилось не часто. К тому же, стрелявший не стоял по стойке смирно, ожидая, когда на него наденут наручники. Он ударил Матвея заклинанием черной плети, не заботясь о тех, кто находился рядом. Защищать людей пришлось Матвею и Лене, и плеть задела их по касательной.

Тут я и пришла в себя. И разозлилась.

Заклинания «Сдохни, тварь!» определенно не было в учебнике системной магии. Зато оно вполне вписывалось в арсенал ведьмы. Я прошипела его сквозь зубы. И представила, как сжимаю пальцами четыре артерии: две сонные и две позвоночные, лишая мозг свежей крови.

В голове рявкнул знакомый голос: «Остановись!»

Ага, разбежалась…

«Яра, он ничего не расскажет, если умрет!»

У них в штате некроманта нет, что ли? Или, на худой конец, колдуна-чернокнижника!

Я отпустила Романова, отзывая проклятие, и обвела взглядом зал. Вокруг творилось нечто невообразимое. Людей стало меньше, большинство оставшихся лежали на полу или на чьих-то руках. Врачи оказывали им первую помощь. Очнувшаяся служба безопасности окружила виновника переполоха.

— Александра Ивановича после этого… не того? — спросила я бледно-зеленого Саву.

Ответа не дождалась. Взгляд упал на раненного Матвея, и я бросилась к нему. Черная плеть живую плоть превращает в прах. На плече Матвея красовалась темно-серая полоса, такая же появилась на щеке Лени.

«Обезболить. Очистить. Наложить стерильную повязку». — В голове пронеслись строки из учебника. Но ничего из этого сделать я не успела. От Матвея меня оттолкнул Петр Андреевич, к Лене подошел врач.

— Бессовестный! Да я с тебя три шкуры…

Это все, что я услышала. Сава схватил меня за руку и дернул в Испод. Там мы пробыли недолго.

— Кабинет Александра Ивановича, — сказал Сава. — Самое безопасное для тебя место. Жди здесь.

— А ты? — спросила я.

— Там мама, отец… — тихо ответил Сава. — Они думали, что я мертв.

— А, да, конечно. Поспеши, — велела я.

Это обо мне никто не плакал. Страшно представить, как провели эти три дня родные Савы, Матвея и Лени. Впрочем, до Кореи новости, возможно, и не дошли.

Обо мне разве что Карамелька горевала бы. Но она чувствовала, что я жива. Звать ее я не стала. Угостить нечем, да и настроение… так себе. На расстоянии она его хотя бы не ощущает.