Книга Скальпель против волшебства, страница 148 – Мария Волконская

Доктор работала без остановки. У нее болела спина, затекли пальцы, пересохло в горле, но она даже не заметила. На автомате давала указания, проверяла пульс, слушала дыхание, корректировала положение королевы. Все шло правильно, пусть и долго. Первые роды редко бывают быстрыми.

Когда часы показали за полночь, наконец появилась девочка, скользнув прямо в руки Маргарите. Маленькая, влажная, с темными волосами и пушком на крохотных ушках. Ее крик прозвучал резко и уверенно, очень по-хозяйски. Одна из служанок тихо всхлипнула, а потом открыто разрыдалась.

Рита завернула новорожденную в чистую ткань и аккуратно положила матери на грудь. Фейлина дрожала, но улыбалась. Закрыла глаза, устало откинулась на подушку. По виску скатилась капля, не то пот, не то слеза. Королева стала еще красивее, ничего в ней не напоминало монаршую особу. Просто обыкновенная женщина, с первого взгляда влюбленная в свое дитя.

Но процесс был еще не окончен. Второй ребенок не торопился на свет. Схватки стали слабыми, потуги вялыми. Маргарита нахмурилась, внимательно ощупала живот, прислушалась. Проверила частоту сердцебиения, помогла сменить роженице позу, подложив валик под поясницу.

Прошло почти двадцать минут. Густая тишина снова воцарилась в комнате. Тарис без устали вливал в королеву остатки собственных сил, хотя и сам уже напоминал болезного.

Когда она достала второго младенца, тот был холоднее, чем должен. Слишком тихий, слишком легкий.

На Риту словно навалились стены. Даже люминосы будто потускнели.

Рита провела весь необходимый осмотр, все сделала по правилам, как написано в учебниках. Прочистила дыхательные пути, простимулировала, снова проверила.

– Он не дышит, – сказала она сдавленным голосом. – Тарис, я…

Она смотрела на недвижимое тельце, и, хотя еще ощущала слабую нить его утекающей сквозь пальцы жизни, не понимала, что ей делать.

– Я не могу…

Одно дело хоронить безнадежно больных или проживших долгую жизнь взрослых, и совсем другое смотреть на ребенка, который даже не успел вдохнуть эту жизнь в себя.

Говорят, у каждого хирурга есть свое кладбище. Поговорка, старая, как сам мир. Но, сколько бы тебе ни было лет, и какое бы кладбище ты ни собрал, окропляя слезами, никому не хочется добавлять в него еще одну могилу.

Тарис мягко, но уверенно отодвинул Маргариту и выставил вперед ладони, не касаясь бездыханного малыша. Девушка осела на пол. Сейчас она как никогда верила в магию.

Воздух в комнате на мгновение застыл, свечи дрогнули, но никто не шелохнулся.

От рук Бэлкинга исходил свет. Мягкий, ровный, будто пропущенный сквозь тонкое стекло. Маргарита смотрела на этот свет и внезапно почувствовала, как уходит в него взглядом. Проваливается внутрь себя. Что-то вытесненное, закрытое поднималось наружу. Она заставила себя смотреть и не отворачиваться.

Воспоминание пришло мгновенно. То самое, что каждый раз ускользало от нее, прячась на задворках памяти, оберегало психику, не позволяя уйти за грань.

Там тоже был свет, но другой. Белый, ослепляющий, с резкими тенями. Она слышала визг тормозов и скрежет металла. Съежилась от ожидания удара. Вспомнила резкую боль и собственный страх в раскаленном от ужаса сознании. Тьму. И тишину, в которой кто-то едва уловимо позвал ее. И она откликнулась на призыв. Добровольно.