Книга Скальпель против волшебства, страница 151 – Мария Волконская

– При чем здесь она? – нахмурился Тарис. – Когда я вчера увидел вас с Орионом, чуть с ума не сошел от ревности. И понял, что у меня будет только одна возможность признаться вам. По правде говоря, я должен был сделать это давным-давно.

– Но вы же говорили…

– Говорил. Я много чего говорил, но все это было до того, как вы свалились на меня с неба.

Маргарита молчала, не в силах сдержать улыбку. Но, наклоняясь к нему, уже точно знала, что ответит «да».

***

Греймур изменился.

Раньше первые раскаты грома заставляли людей вздрагивать и прятаться в домах, теперь же этот звук воспринимался как добрый знак.

С каждым ударом молний горожане поднимали головы к башням, ведь гроза больше не предвещала беду.

В шахтах кипела работа. Грейтон и его банда под надзором стражи разбирали завалы. Лишь Дреймора простили: за то, что когда-то выбрал спасти Риту. Остальные трудились молча, сгорбленные, но покорные. В Наруэле объявили охоту на перекупщиков мясокоста, и слухи об арестах торговцев разлетались быстрее, чем ветер по утесам.

Орион, с непоколебимой убежденностью уверял, что первые партии руды будут готовы уже к концу квартала, и, если все пойдет по плану, регион перестанет быть «бесперспективной окраиной» и станет центром торговли страны.

Греттус без устали расписывал каждому встречному, что скоро вспыхнут огни на ратуше, улицы озарятся вечным сиянием фонарей, протянувшихся по всей Эльдории до самой столицы, разноцветные лампы раскрасят стены домов и заглянут в каждую комнату. А бедняжек люминосов смогут оставить в покое.

И люди верили.

Ждали, когда по склонам побежит свет. Когда четырехсотлетняя ночь в Греймуре наконец закончится.

У подножия Грозовых гор снова коптили дымом шахтные будки, только теперь над ними торчали не ржавые трубы, а аккуратные металлические столбы с шестеренками и стеклянными колбами. Ветер гнал по склонам тяжелые облака, молнии осторожно щупали зубцы башен, и каменные стволы принимали удар спокойно, без рвущего сознание каралисков импульса.

Летающие лисицы перестали бросаться на стены города. Люди научились кормить их, подманивая к себе, и звери, некогда считавшиеся проклятием, постепенно становились частью жизни. Особенно быстро привыкали малыши: они тянулись к протянутым ладоням, принимали куски хлеба и сушеную рыбу, а потом, смешно спотыкаясь, пытались повторять движения старших, кланяясь и расправляя слабые еще крылья.

Староста пожертвовал пять овец из собственного стада, и теперь несколько благодарных лисиц с седыми мордами сторожили окраины, лениво порыкивая на прохожих, но скорее для видимости.

Греттус готовился к свадьбе с Делией. Он как-то признался Маргарите, что открыться девушке о своих чувствах стало самым сложным испытанием в его жизни.

Чипс, нагло ворвавшись в таверну, стащил готовый, но еще не украшенный праздничный пирог прямо со стола, за что совершенно заслуженно получил полотенцем от Ивель.

Вита возглавила клинику.

Она уверенно распределяла обязанности, принимала пациентов, сама проверяла записи и не стеснялась давать указания даже старшим. В ее голосе появилась твердость, а в движениях – спокойная точность, которой так не хватало раньше. Маргарита, наблюдая за ней, испытывала странное чувство: гордость и легкую грусть одновременно.

Однажды вечером, когда поток больных схлынул и в коридорах воцарилась тишина, доктор задержалась у дверей. Вита сидела за столом, склонившись над журналом, и что‑то быстро записывала, чернила ложились ровно, почерк стал уверенным.