Книга Забираю вас себе!, страница 102 – Тина Солнечная

— Именно поэтому мне интересно, — сказала я тихо. — Ты ведь сам сказал, что готов сделать всё, что я захочу.

Он сжал губы, будто это было особенно трудное задание, но всё же кивнул.

— Эта поза… леи такие вещи не делают с рабами.

Теперь я была полностью заинтригована. Неужели всё настолько необычно?

— Приступай, — сказала я и осталась стоять, выпрямив спину.

Он подошёл не сразу, будто собирался с духом. Потом — обошёл меня сзади. Его пальцы осторожно коснулись моих волос, провели по прядям, как будто запоминая на ощупь. Я не двигалась.

Он медленно потянул за ткань, освобождая мои плечи, и поцеловал шею — мягко, сдержанно, как будто боялся спугнуть. Я почувствовала, как сама слегка подаюсь назад, подставляя ему шею. Тепло его дыхания на коже показалось мне неожиданно интимным.

Он опустил руки на мою талию, не делая ничего резкого, просто удерживая, касаясь, пробуя, как я отреагирую. Потом начал медленно, с почти священным вниманием, гладить моё тело — не как раб, выполняющий приказ, а как мужчина, который знает, что делает, и хочет быть деликатным.

Каждое движение, каждый жест был будто наполнен молчаливым вопросом: «Можно? Ты позволишь?» И я позволяла.

Он медленно, почти несмело начал стягивать с меня одежду. Ни спешки, ни грубости. Только руки, осторожно расправляющие ткань. Оставил на мне лишь тонкое бельё, взгляд скользнул по телу, и я почувствовала, как тепло подступает к щекам.

Руки его дрожали едва заметно. Он изучал. Сначала взглядом, потом губами — осторожно, как будто я могла рассыпаться от неосторожного касания.

Потом приподнял меня и аккуратно опустил на кровать. Мягко и даже заботливо. Навис надо мной, опираясь одной рукой рядом, а второй — провёл по животу, выше, к ребрам, к груди. Глаза в глаза. Ничего хищного. Только… нежность? Можно ли испытывать нечто подобное к незнакомке?

Он наклонился и поцеловал. Мягко. Почти невесомо. И замер.

Ожидает?

Я не двинулась и не оттолкнула. Просто смотрела в его глаза. Он вздохнул, словно так и не поняв, зачем я все это устроила, и поцеловал снова — глубже. Увереннее. На этот раз я ответила. Аккуратно. Не торопясь. Принимая его темп, его ритм.

Губы скользнули по моим, язык осторожно коснулся, я открылась, и поцелуй стал настоящим. Настоящим — и слишком личным. Он прижался ближе, ладонью обвёл бок, я почувствовала, как напрягается его тело, но он держал себя в руках.

Я снова поцеловала его, уже сама, и на этот раз он застонал тихо, еле слышно. Будто этот момент был для него важнее всего на свете.

Его руки стали смелее. Уже не касались — сжимали. Пальцы сминают грудь, ладони скользят по бокам, спускаются к бёдрам, затем обхватывают попу, прижимая меня ближе. Я чувствую, как напряглось его тело, как всё внутри него замирает в напряжённом ожидании.

А потом он делает резкое движение — и я оказываюсь сверху, прямо на нём. Он легко справился со мной, даже не нарушив поцелуй. Одна его рука обвивает меня за талию, а другая тянется к моему лифчику. Натягивает бретельку, тянет ткань вниз — и грудь освобождается. Он не сразу прикасается. Сначала просто смотрит.

Смотрит так, будто я — чудо. Будто он впервые в жизни видит женщину. Будто каждый миллиметр моего тела — драгоценность, которую хочется рассматривать до бесконечности.

Его взгляд — тёплый, обжигающий, восхищённый. Слишком личный. Слишком... настоящий.