Книга Забираю вас себе!, страница 15 – Тина Солнечная

Я не успела подумать, прежде чем рука уже потянулась. Пальцы осторожно скользнули по рисунку. Подушечки коснулись линии — и он, сидевший у кровати, медленно, глубоко вдохнул.

Я почувствовала отклик. Не снаружи — внутри. Где-то между грудью и животом, глубже, чем можно было бы объяснить.

Метка.

Это та самая метка, о которой говорил тот... с плетью. Та, что связывает их со мной. Со мной. Я провела по ней ещё раз — медленно, почти нежно — и снова уловила вибрацию в собственном теле. Тепло. Ощущение чего-то правильного. Словно я нажимала на невидимую клавишу и изнутри отзывалась музыка.

Я подняла глаза. Он не шелохнулся. Только смотрел на меня — карими, тёмными, глубокими глазами, в которых не было ни страха, ни вожделения, ни мольбы.

Он просто смотрел, как будто в этот момент я была центром его мира. Может, так и есть… если метка — это правда.

Я продолжала гладить метку — не осознанно, а потому что... это было приятно. Не эротично, не возбуждающе — а по-настоящему приятно. Успокаивающе

Мне нужны имена, — подумала я. — Мне нужно знать, кто они такие. Каждый из них.

Он молчал долго. Слишком долго. И в этой тишине, где только лёгкое дыхание нарушало покой, он наконец заговорил — низко, почти шёпотом, с той особой почтительностью, что, казалось, вплеталась в его голос на уровне инстинкта:

— Чего желает лея?

Я смотрела в его глаза, ещё не отпуская метку под пальцами, но вдруг взгляд невольно скользнул вниз. И я увидела. Даже сквозь лёгкую ткань его одежды, даже без нужды в прикосновении — я заметила.

Он был возбуждён. Не чуть-чуть. Не едва. А совсем, безоговорочно — возбуждён.

Я не прикоснулась к нему снова, а только провела пальцами по татуировке, которая пульсировала под кожей. Он вздрогнул, будто ток пробежал по позвоночнику. И я тоже. Потому что жар внизу живота, мягкий и вязкий, всколыхнулся с новой силой.

Моё тело знало, чего хочет. Сильнее, чем я сама. Я почувствовала, как дыхание становится тяжелее. Он это заметил — и замер.

А потом он произнёс — шёпотом, с хрипотцой, от которой внутри всё сжалось:

— Могу я вас порадовать?

Я не сразу ответила. Внутри всё перемешалось — жар, нежность, желание… страх. Страх того, насколько сильно мне этого хочется. Я посмотрела ему в глаза. Глубокие, карие, тёплые и всё ещё полные сдержанности, как будто он ждал, что я оттолкну. Как будто боялся, что ошибся.

Но я не оттолкнула. Наоборот. Мой взгляд сам собой скользнул вниз, на его оголённое тело, на напряжение в паху, на метку — пульсирующую, будто она чувствовала мой интерес. И в голове вспыхнула простая, обжигающе ясная мысль:

Я хочу, чтобы он меня взял.

Прямо сейчас.

Не потому что я — лея, а потому что я — женщина. Живая, дрожащая от желания, захваченная собственным телом.

Мой голос звучал тише, чем я ожидала, но с той самой тягучей уверенностью, которую, казалось, тело хранило вместо памяти:

— Можешь. Возьми меня.

Он даже не ответил — просто поднялся с колен и медленно, как будто опасаясь, что я передумаю, навис надо мной, опираясь на руки по обе стороны. В его взгляде не было ни покорности, ни вопроса. Только голод. Сдерживаемый, обжигающий. Он наклонился, и его губы едва коснулись моей шеи, потом ключицы, словно проверяя, не передумаю ли я. Его дыхание было горячим, а прикосновения — осторожными, бережными, почти благоговейными.