Книга Тайна доктора Авроры, страница 109 – Александра Федулаева

— Я не упрекаю. Я лишь предупреждаю. Общество не прощает тонкостей и сплетен, оно только и ждёт повода. Не давайте ему ни одного.

Я кивнула. Мы снова замолчали. За окном мелькали фонари, улица, лица прохожих. Я думала о взгляде Эвана, голосе Сеймура и о том, что снова оказалась на грани — между долгом и чувствами.

Дорога домой показалась длиннее, чем обычно. Карета мягко покачивалась, лошади степенно шли по мокрой булыжной мостовой. Сеймур почти не говорил. Лишь раз спросил, удобно ли мне, и больше не проронил ни слова. Его мысли, казалось, были где-то далеко — может быть, в разговоре с герцогом, может быть, на том самом балконе, где он нашёл меня и Эвана.

Когда мы приехали в особняк, двор всё ещё освещали фонари. Лакеи торопились открыть двери, а горничные несли лампы в холл. Я поднялась по лестнице. Сеймур, не глядя на меня, передал трость дворецкому.

— Доброй ночи, графиня, — коротко сказал он, когда мы ступили в холл. — Я поднимусь. День выдался утомительным. Прошу, отдохните.

Он не поцеловал мне руку, как делал прежде, не задержал взгляд. Только лёгкий кивок и шаги, удаляющиеся по лестнице в его покои.

— Доброй ночи, милорд, — ответила я, и голос мой прозвучал ровно, но внутри было пусто.

Он скрылся в своём крыле не обернувшись. Дверь за ним закрылась с глухим стуком. Я осталась в одиночестве посреди большого, почти чужого дома. И пусть я давно знала, что наш союз — больше долг и партнёрство, чем любовь, но эта отстранённость больно резанула. Я не чувствовала вины. Мы просто разговаривали. Разве нельзя человеку иногда выдохнуть рядом с тем, кто тебе понятен?

Поднявшись к себе, я бросила накидку на кресло, сняла шляпку и серьги. Отпустила горничную, которая ждала у дверей, и окинула комнату взглядом. Она была тиха и холодна. Марса не было. Я не удивилась: уже третью ночь подряд он не возвращался вовремя. Упрямый, независимый зверь, он будто тоже устанавливал свои порядки на новой территории. Возвращался только к утру — весь в росе, с запутавшейся шерстью, усталый, но довольный.

Мне хотелось поговорить. Просто услышать человеческий голос. Я подошла к шёлковому шнуру и дёрнула. Прошло несколько минут — и в дверь постучали.

— Войдите, — сказала я.

Вошла Бетси. Лицо её было усталым, под глазами темнели круги, губы плотно сжаты. Она присела в реверансе.

— Вы звали, миледи?

— Да, Бетси. Мне не спится… и я подумала, что, может быть, и ты не против поболтать немного. Ты выглядишь… не очень радостной.

Она отвела глаза, потом всё же села в кресло у камина, опустив руки на колени.

— Простите, миледи. Я стараюсь. Просто здесь… не совсем как дома.

— В каком смысле?

— Меня сторонятся. Местные служанки, особенно те, что работают здесь давно, ведут себя так, будто я вторглась в их королевство. Говорят вполголоса, когда я прохожу, не отвечают, если спрашиваю. Смеются. Иногда шепчутся. Я уже молчу о том, что мне даже негде уединиться. Комната — общая, на четверых. Женщины — прачки, шумные, грубые. Я там будто чужая.

Она прикусила губу и продолжила:

— Не подумайте, что жалуюсь… Просто Элле, мне кажется, ещё тяжелее. Её поселили почти в подвале, под кухней. Там темно и сыро. Говорят, это «место для кухарки», и всё. Но она не просто кухарка, миледи. Она... Вы же знаете, кто она. Она была с вашей матерью и с вами с самого рождения.