Книга Эсперанса, страница 74 – Наталья Шемет

В легенде говорится, что раз в сто лет и в наш город приходит Мастер Крыльев.

Он приходит один и всегда пешком: на нем темный плащ с глубоким капюшоном, который наброшен на голову и скрывает лицо. Мастер Крыльев заходит в таверну на окраине и снимает комнату — самую дальнюю, угловую, ту, из которой есть выход во двор — если распахнуть окно, можно выбраться наружу, и тебя никто не заметит.

Мастер Крыльев всегда приходит поздней осенью — никто не ждет его в это темное, тяжелое время. Вообще никто никого не ждет в это мрачное время. И никто, в общем, толком и не замечает его появления. Просто очередной странник, уставший путник, который остановился на некоторое время в грязной таверне — мало ли эти стены повидали разного люда! Этот, мол, тоже не в себе: ни с кем не заводит знакомств, не веселится, не лапает девок, не дебоширит и буянит, не валяется пьяный под столом до утра… странный. Сидит себе в углу и пьет свой разбавленный эль, и почти ничего не ест. А потом уходит в свою комнату — и больше никто не знает, чем он занимается.

Кроме меня.

Знаешь, а ведь я вспомнила ту историю. Когда-то, давным-давно, мне рассказывала ее мама. А еще как-то раз слышала разговоры в таверне.

Говорят, Мастер приходит, чтобы подарить кому-то крылья. Глупая сказка, все так считают. Крылья — человеку? Зачем? Только теперь я знаю, что это — правда. У меня будет… если бы у меня был ребенок, я бы рассказала ему эту легенду.

А еще говорят, что крылья сами определяют, кому служить — и, порой, предназначенные одному, выбирают совсем другого человека. Как клинок выбирает, какая рука будет им владеть, так и крылья сами решают, какому человеку они подойдут. И еще говорят, что не только крылья служат человеку — человек тоже подчиняется крыльям…

Я так боялась летать, Мастер — в первый раз, тогда, помнишь? Не полета боялась… боялась, что от земли не оторвусь, и это счастье — не мое. Знаешь, как страшно оказаться в одном шаге от чуда? Порой лучше к нему и не приближаться так близко. Ибо если оно уплывает из рук — как потом жить, уже зная, что это такое — коснуться невозможного?

Мастер, а я ведь с просьбой к тебе пришла.

Не отбирай у меня крылья, Мастер!..

Пожалуйста, не отбирай. Я знаю, они предназначались не мне — но по какой-то счастливой случайности попали именно в мои руки. Может, когда-то и я была крылата? Я забыла… словно жила до этого момента не своей жизнью. Помнишь, как распался сверкающий кокон, раскрылся, словно лепестки цветка, я протянула к ним руки — и ты кивнул, разрешая дотронуться. А потом сделал два надреза на моем платье — на спине, и… Мне показалось, что я была слепа — и внезапно прозрела, когда меня снова коснулись твои руки — и боль, боль, прожигающая насквозь, до самого сердца — но это было так мимолетно. А потом за спиной развернулись два белоснежных крыла — огромных, чистых, теплых. И я почему-то сразу вспомнила, что с ними нужно делать.

Они пришлись мне как раз впору. Странно так говорить о крыльях, но это — правда. Впору. Мои. Словно всегда были у меня за спиной.

Знаешь, я всегда была белой вороной. Странная, не от мира сего, а еще и худышка, ущипнуть не за что… Лопатки торчат, как крылышки у цыпленка… как крылышки… Глупышка, не умеющая читать, писать… И говорить красиво не умела — так красиво, как ты. Что ты нашел во мне, Мастер? Зачем? Я жить теперь не смогу иначе…