Книга Ни слова, господин министр!, страница 209 – Наталья Варварова

Он видел всю сцену от первого лица, напомнила я себя. Наблюдал моими глазами. Однако легче от этого не становилось. Вдруг сейчас он ласкал меня, если и не преодолевая гадливость, то по инерции и из жалости?

Все эти годы я не рассчитывала даже на шанс. Не допускала мысли, что, узнав правду, он сохранит ко мне что-то кроме сострадания. Ну, и горечи по поводу загубленной любви. Он, действительно, любил меня тогда. Девочку, которую не сдерживали препятствия.

Поцелуи спустились к груди и ощущались щемяще-нежными. Родерик проводил языком от соска вниз, а потом очерчивал полукружие, так же аккуратно, но уже дразняще. Как бы я ни дергалась, истома предвкушения добралась даже до пальцев на ногах.

От противоречивых сигналов кружилась голова. Собственные мысли пугали до трясучки.

С первым мужем мне в такие моменты было проще отключиться и ни о чем не думать. А здесь я пыталась угадать ощущения Родерика. Хорошо ли ему со мной или он настойчиво убеждал меня и себя, что у нас все по-прежнему?

Он все-таки накрыл губами сосок и слегка прикусил. Я чуть подалась назад, но при этом не удержалась и за плечи потянула его на себя. Вырвался короткий лихорадочный стон.

Его губы перемещались от одной груди к другой. И я не успевала сообразить, где именно мне сейчас так сладко, потому что пальцы тоже не останавливались. Сжимали, гладили, уговаривали. Это же настоящая пытка.

Впрочем, Родерика одолевали сомнения, чем-то похожие на мои:

— Ты не обязана соглашаться только потому, что я тебя об этом прошу, — глухо выпалил он, а затем зарылся носом в ложбинку на груди. — Но я не железный и вскоре уже не сумею разорвать контакт. По-моему, я уже предупреждал об этом однажды… Точно помню. Как же тебе не повезло, моя Нахаленка. Неадекватный, не до конца сдерживающий тьму, постоянно жаждущий, чтобы ты его приняла… Всей магией, всем телом. И как можно быстрее.

Я сильнее впилась в его плечи. Потоки и, правда, в раздрае, но темный источник горел ярко и ровно. Он опять рисковал, тратил непозволительно много; загонял себя в такие условия, откуда маги обычно не выбирались. Самоуверенный, самонадеянный...

— Ты снова чуть не лишился жизни? Стоило мне встать и заняться делами, как ты пустился во все тяжкие.

И откуда взялся этот ворчливый тон? Я ведь собиралась спросить про другое — не испытывал ли он ко мне отвращения. Но этот вопрос почему-то уже отошел на второй план.

Лепетать такое даже глупо. Он вполне наглядно демонстрировал свой интерес. Поспешно стянул платье вместе с бельем. Развел бедра и устроился между ними. Только вот пальцы продолжали меня мучить. Родерик будто случайно проводил по внутренней поверхности бедра, а потом так же неторопливо толкался большим пальцем в меня. Слегка продавливал. Затем убирал, и другие пальцы порхали сверху, даря тягучую негу, хотя мне уже хотелось той прежней и грубой ласки.

Это повторялось до тех пор, пока я не начала всхлипывать, готовая отложить на потом любой, даже самый важный, разговор.

Пальцы левой руки гладили губы, проникали внутрь, ласкали рот. Я прикусывала их, когда становилось вовсе не выносимо.

— Родерик, ты же вроде торопился. Если ты не будешь делать это усерднее, то…

Я обхватила крепкий бархатный ствол и попробовала направить его в себя. Для этого пришлось обвиться ногами вокруг талии мужа.