Книга Ни слова, господин министр!, страница 212 – Наталья Варварова

Это могло случиться днем, вечером или ночью. Я спала в любое время суток. Мозг реагировал кошмарами, перетекающими в эти сумасшедшие воспоминания, и наоборот.

Иногда во сне мне удавалось вырваться от Стефана, и я бежала искать Родерика бесконечными дворцовыми коридорами. Они переходили в сырые подвалы, где со стен, опутанные тяжелыми цепями, на меня падали обезображенные женские трупы. Почти потерявшие кожу, но всегда с роскошными волосами.

Мама пробовала расспросить подробности. Объясняла, что страхи надо проговорить, обозначить, что они боятся света — он означает, что их природа будет разгадана. Ее слова доходили до меня редко. Но я заливала слезами ее ладони, и боль немного отпускала.

Часто приходила королева. Раньше я ее побаивалась. Даже чуть-чуть недолюбливала за строгость и категоричный тон. Сейчас же из того сумрака, в который меня швырнуло, я видела, насколько много в этой женщине энергии. Она выдавливала из пространства все, что не готово было ее принять. Заполняла его собой, но не ломала.

Клавдия вешала мне на руки браслеты с крупными прозрачными камнями, надевала на грудь бусы, а ладони накладывала поверх украшений.

— Полежи так, деточка. Темный жар отступит. Кручина твоя сильна, а дух не сломлен. Первые дни самые кромешные, но я вижу в этих глазах тебя, Оливия. Помнишь, как свалилась с третьего этажа в тележку с персиками, когда тебе было четыре? Лошадь и кучер перепугались больше, чем ты… Есть ростки, которые прорастают сквозь песок пустыни. Пробивают грудь горного утеса.

Временами казалось, что она рассказывала о себе, а иногда — что просто успокаивала мою мать. Робертина не находила себе места. Она оставила госпиталь, чего на моей памяти не случалось, и не отходила от меня.

Мне, в общем, было все равно. Я послушно ела, когда они обе настаивали. Целительница подносила ко рту ложку, а королева придерживала на моей руке эти нелепые стеклянные каменья.

На маму я старалась не поднимать глаз. Я плохая дочь. Папа тоже понял это перед смертью.

Я не сразу поверила в факты, но и наивной дурой не была тоже. Король провожал меня в халате, наброшенном на голое тело. На себе я обнаружила чужое платье и полное отсутствие белья. Да что там, Его Величество открытым текстом заявил, что я легла с ним. Весь мой вид свидетельствовал о том же, а родная мать обработала не только ссадины и ушибы, но и интимную зону.

Там боль появилась не сразу. Только после пробуждения, на следующее утро. Но такая тянущая, вязкая и противная, что я вернула бы все синяки разом, лишь бы о ней не вспоминать. Как только проявились хоть какие-то ощущения, то первым меня атаковал стыд. Моя мама такого не заслуживала.

Однако пару дней назад что-то неуловимо изменилось. Нет, не по щелчку, но сны стали более глубокими и пустыми. Я проваливалась в них, как в яму, но не чтобы блуждать среди адских видений, а чтобы немного скопить сил. Утром капельку, днем столько же — и после обеда я уже самостоятельно передвигалась. Спускалась в холл погладить Эльфи, ступала на кухню за тарелкой фруктов.

Живот затвердел, запахи ощущались иначе. Слух обострился настолько, что я надевала беруши, чтобы не вздрагивать от каждого шороха. Спала я по-прежнему много. Кошмары уползали, случались все реже.

Два дня назад я вдруг четко почувствовала, что больше не одна. В животе пульсировало крохотное малосильное зернышко. Я даже слышала сердечко. Спала я теперь только так — опустив ладонь на самый низ, почти к лону. Чтобы согреть этот слабенький росток, придать ему уверенности.