Книга Не учите меня, канцлер!, страница 16 – Наталья Варварова

Личные покои меня вполне устраивали. Несколько комнат. Причем две из них с диванами; словно так и задумано, что я стану оставлять гостей на ночь. Кабинет с широченным столом, какого не было у меня в Гретхеме.

Просторная спальня. Матрас, пожалуй, мягкий на мой вкус. Бытовых умений хватало на то, чтобы поддерживать в нем жесткость два-три дня. Потом он снова превращался в перину, в которой я тонула, и заклинание требовалось обновить.

Стены в каждой комнате обиты дорогим эбеновым деревом, не покрытым лаком. Большая часть мебели из него же. Черная матовая поверхность блестела сама по себе при дневном и при искусственном свете. На Элидиуме черный означал богатство и власть.

Ниса сидела в кресле с низкой спинкой и уплетала еду с заставленного тарелками подноса. Для этого девочке приходилось тянуться к такому же низкому столику. Если ей, с ее ростом неудобно, то что говорить обо мне, довольно высокой по местным меркам.

Но дело не в мебели. Меня расстраивало, что девочка, похоже, целый день нормально не ела. Она умудрялась подхватывать в ладошку по три мясных шарика в обсыпке из шафрана. Закидывать их в соусницу, которую держала в другой руке, и необычайно ловко переправлять себе в рот.

Когда мясные кончились, она переключилась на овощные. И не было никаких сомнений, что до слоеных лепешек с козьим сыром и зеленью очередь дойдет всенепременно.

Я незаметно переместила на сундук под столом большое блюдо с десертами. Прерывать ее не следовало. Вдруг застесняется.

Девочка так увлеклась, что не сразу заметила у своих ног Элежберту, а, заметив, вытерла пальцы салфеткой и отвлеклась от ужина на целых пять минут. Кошка не только позволяла себя гладить и тарахтела, как кузнечик на выгуле, — она ожесточенно терлась о шерстяные колготки ученицы.

Меня зверюга, как обычно, игнорировала. И никаких объяснений, как сюда попала. Захотела, и наше вам здравствуйте.

— Ты не собираешься ничего мне рассказать, Ниса? — сдалась я. Нет, понятно, что этих двоих все устраивало. Но взрослая здесь я, и принимать меры тоже мне.

— Они сказали, что я отравляю воздух, когда они спят. Яд выделяется у меня из ушей, — вздохнула девочка. — Выставили мои вещи на улицу, а их разметало ветром. Я просидела ночь в умывальне на этаже, а утром не стала собирать тетрадки и носки по всему двору. Это унизительно.

Дварды, раса Нисы, почти вымерли на Элидиуме. Девочку доставили в школу из Одинокого дома, где содержались дети, лишенные родителей. До школы ее обучали и обеспечивали всем необходимым на средства государства. То есть эти ее носки, банты и блокноты стоили копейки. Если запросить у родителей соседок компенсацию, то их семьи даже не заметят.

Никаких денег не жаль, чтобы избавить деточек от унизительного сосуществования с двардом.

— Какая это по счету комната? Третья или четвертая? И почему тебя не пускали поесть?

Ниса молчала. Она все же подняла на меня глаза, в которых большими буквами читалось: «Вы иномирянка и ничего не понимаете». Зато Элежберта продолжала оглушительно мурчать, вернее тикать. Погромче, чем часы в главном зале.

Наше знакомство с девочкой состоялось, когда во время дневного обхода я нашла ее, напуганную, привязанной к чану с серой в лаборантской. Мою первую реакцию несложно было представить. Тем более, когда выяснилось, что это устроили ее собственные одноклассницы.