Книга Не учите меня, канцлер!, страница 17 – Наталья Варварова

Четыре приятных, вежливых девочки на голубом глазу утверждали, что Ниса — ведьма, и они отправили ее «снять излишки негативных эманаций».

— Вы бы видели, как она пялилась на парней. Ворожила. Даже когда смотрела себе на руки. Двардихи всегда так делают — чтобы затмить всех остальных и продолжить свой грязный род, — сообщила мне самая бойкая. — Вы не подходите к ней близко и не прикасайтесь.

Айвар повис у меня на руках и умолял не открывать рот. А их почти Императорское величество тут же организовал сеанс связи. Торстон заявил, что если я начну вмешиваться в межрасовые отношения, то развяжу новую войну — из-за меня погибнут тысячи ни в чем не повинных граждан.

— Твое дело позаботиться о ее безопасности и обеспечить условия для обучения. Только не смей набрасываться на других детей с лекциями о толерантности и принятии тех, кто не похож на нас. В твоей Аллее это нормально, на Элидиуме — разрушительно и безответственно. Летишь? В смысле, ты поняла меня, Лети? — даже сквозь разные магические выпрямители звука канцлер на той стороне прямо-таки орал.

Я столкнула блюдце, по которому он выступал, со стола и выскочила из кабинета. Однако четырех охотниц на ведьм не наказала. И дальше лишь вытаскивала Нису из разных передряг.

Айвар отдельно наблюдал за девочкой и каждый вечер отчитывался, что у нее и как. Он, по-моему, ее страшной магии ничуть не чурался.

Все это привело к тому, что второклассница снова ночевала у меня. Кстати, сейчас она уже не выглядела смертельно измученной. Возможно, потому что наелась, или, — тоже версия, — подлая Элежберта ластилась не просто так, а с пользой.

О том, что я спасала ее не далее как этим утром, кошка даже не вспоминала.

Я постелила Нисе на «ее» диване, попрощалась и ушла к себе. Приближалась полночь, а разгневанный канцлер так и не появился. Я убрала отчеты в сторону, кракнула пару раз про себя и переоделась ко сну… Торстона не было.

Еще час я провалялась в постели с томиком Бланко под правой щекой:

«Когда же приступ меланхолии падет// Внезапно и с небес, как плачущее облако// Питая все цветы с поникшими бутонами//Скрывая твой зеленый холм апрельским саваном//Тогда печаль свою ты розой утра утоли».

Уайт прекрасен, однако ночь еще желаннее. Выходило, что ларга задержали настолько срочные дела, что разбирательство со мной он отложил… Если даже повелитель заболел, я не расстроюсь.

Но стоило мне выключить свет, как луна обрисовала мужской силуэт у портьеры. Я ойкнула. Ларг сделал шаг в мою сторону.

Выставила вперед руку с растопыренной пятерней, а другой смяла рубашку на груди. Ну, прямо напуганная девственница.

— Ты псих, Торстонсон. Звезданутый об звезду. Не нашлось другого момента? Я подам на тебя жалобу. Есть у вас орган, разбирающий служебные споры?

Глаза мага светились в темноте, а за спиной колыхались, не поймешь, прозрачные крылья или безразмерный плащ, исчезая за пределами комнаты.

Когда-то я находила его ночные метаморфозы жутко привлекательными, а сейчас лихорадочно вспоминала наиболее забористое проклятье из всех возможных.

— Как же меня достало это омерзительное имя. Но я уже придумал, как с этим быть, Летиция.

Он чересчур растягивал слоги. Это особенность их языка, однако от того, как он произнес мое имя, по позвоночнику вверх прокатилась жгучая волна. Ступни, наоборот, окоченели.