Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 35 – Уоллис Кинни

Мэтью наклоняет голову, как будто ответ и без того очевиден.

– Потому что она дорога для тебя, – говорит он.

Мне становится ужасно стыдно. Не могу поверить: минуту назад я мысленно обвиняла его в том, что он тайком пронес запретную магию в дом моей матери.

Мэтью заходит на кухню и встает рядом со мной.

– Я оставил последний кусочек тебе, – говорит он, указывая на стебель. Я вопросительно смотрю на него. Он отвечает понимающей улыбкой. – Урок номер два по магии теней. В размещении завершающего фрагмента кроется особая сила.

Меня до странного трогает его доброта. На моем рабочем столе хранится маленький глиняный горшочек, наполненный специальным клеем, моей волшебной смесью для починки. Я беру его и прихватываю маленькую кисточку из чашки. Мэтью спокойно наблюдает за мной.

Сначала я окунаю кисточку в мерцающую медную жидкость, затем провожу ею по краям спиралевидного зеленого стебля. Нанеся немного клея и на верхнюю часть основы, я соединяю обе части. Тыква, которую я держу в руках, становится теплее. Она нагревается так, что ее становится почти больно касаться. Затем тепло медленно рассеивается. Только когда хрусталь остывает до первоначальной температуры, я убираю руки. Тыква цела, лишь тонкий бронзовый шрам у верхушки служит единственным свидетельством ее временного разрушения. Мэтью мягко проводит пальцем по мерцающему краю шва.

– Вышло не так гладко, как у тебя. Но в воспоминаниях кроется особая сила, – говорю я с улыбкой, возвращая ему его же слова. Он тихо смеется.

– Так стало даже еще красивее, – замечает Мэтью. Я смотрю на безделушку и понимаю, о чем он. Бронзовая полоса – свидетельство истории тыквы, доказательство того, что она пережила.

Мне следовало бы разозлиться на Мэтью за то, что он практиковал магию теней в моем доме, но я не могу, особенно когда результат такой. Я осторожно беру хрустальную тыкву и подношу ее к одной из кухонных ламп. По стенам кухни разлетаются сотни полупрозрачных оранжевых искорок.

– Красиво, – говорит Мэтью у меня за спиной.

– Не знаю, как тебя отблагодарить, – признаюсь я, поворачиваясь к нему. – За это и за твою сегодняшнюю помощь.

Он улыбается.

– Было приятно видеть, как дом снова оживает. Твоим сестрам повезло, что у них есть ты.

Мое сердце тихонько екает. Мерлин мяукает у моих ног. Я подхватываю его на руки и крепко прижимаю к себе. От него пахнет тыквенным пирогом.

– Ты голоден?

Я поворачиваюсь к Мэтью. Мерлин думает, что я обращаюсь к нему, и слегка утыкается носом в мою шею.

– Умираю с голоду, – кивает Мэтью.

– Тогда сядь, – требую я.

– Как пожелаешь.

С едва сдерживаемой усмешкой он выполняет мой приказ и плавно занимает место за столом.

Я осторожно опускаю Мерлина на пол и подхожу к плите, зажигаю конфорки и ставлю кастрюлю с водой. Глаза Мэтью снова сверлят мой затылок. Однако впервые с его появления в доме мне не хочется поспешить прочь и скрыться от столь пристального взгляда. Этот некромант, который напугал меня прошлой ночью, оказался внимательным, отзывчивым и добрым.

«И немного самоуверенным…» – напоминаю я себе с легкой улыбкой.

Но совсем успокоиться не выходит. Я вспоминаю вопрос, который он задал перед тем, как я убежала на кухню.

Могу ли я ему доверять?

Странно. Оказывается, где-то в глубине души мне самой этого хочется. Но, несмотря на всю его щедрость, Мэтью еще многого мне не рассказал. Однажды я доверилась ему – и сильно ошиблась. Нельзя также игнорировать то, как он появился у меня на пороге, казалось бы, из ниоткуда, заявив, что ему якобы нужны редкие ингредиенты, но при этом с радостью потратил свой первый день в Ипсвиче на другие дела. Что-то здесь не сходилось.