Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 41 – Уоллис Кинни

Я смотрю на хрустальную статуэтку, которую починил Мэтью. Бронзовая трещина сияет в свете свечей.

Он не отвечает, просто продолжает изучать мою руку. Его пальцы гладят мои костяшки, большой касается запястья. Кожа после магии, которая прошла через нее, стала особенно чувствительной, и от его прикосновения по руке пробегают мурашки.

– Чернила попадали на какие-либо другие части твоего тела? – внезапно спрашивает Мэтью.

Я быстро качаю головой.

– Ты клянешься? – настаивает он.

Я почти готова закатить глаза и соврать ему, что облизала книгу. Но сейчас не время для шуток. И я не хочу, чтобы этот костяной нож каким-то образом соприкасался с моим языком.

– Клянусь, – твердо повторяю я. Мэтью какое-то время всматривается в мое лицо, но наконец успокаивается.

– Хорошо, – говорит он. – Итак, теперь нам нужно выяснить, что твоя мать так отчаянно пыталась скрыть, раз даже прибегла к магии крови.

Я в замешательстве качаю головой.

– Она чуралась запрещенных ремесел даже больше, чем любой другой старейшина.

В глазах Мэтью появляется сочувствие. Он все еще держит меня за руку, но уже не так, как прежде. Нет, теперь моя ладонь лежит на его, наши пальцы почти переплелись.

Я нерешительно отстраняюсь. Он смотрит на свою руку и мягко раскрывает ее. Мерлин запрыгивает на стул и встревоженно теребит мое предплечье.

– Все в порядке, милый, – уверяю я, подхватывая его и поднося лицу, чтобы поцеловать в пушистую макушку. Он сразу же принимается громко мурлыкать. – Если книга действительно принадлежит моей матери, то, возможно, моя кровь откроет ее? Раньше я только прикоснулась к ней. Но крови не предлагала, – сообщаю я, почесывая Мерлину шейку.

– И слава богу! – невесело восклицает Мэтью. – Если бы ты отдала ей свою кровь, боюсь представить, что могло бы произойти.

– Это действительно так серьезно? Все-таки у нас с матерью общая кровь.

Мэтью качает головой.

– Гвэд так не работает. Кровь уникальна для каждого человека. Твоя попытка обойти заклинание ничем не отличалась бы от моей. Только кровь твоей матери может снять защиту.

Я хмурюсь. Это волшебство настолько чуждо всему, к чему я привыкла. Для меня и моих близких родословные непрерывны, это наш величайший источник силы.

– Но мамы больше нет, – напоминаю я.

– Вероятно, поэтому инфекция и не успела пойти дальше, – отвечает Мэтью. – Я едва улавливал окружающую книгу магию, пока не увидел надпись. Она слабая. Будь твоя мама жива и поддерживай она защиту, проклятие могло бы выесть тебя изнутри в течение часа.

Я вздрагиваю, внезапно понимая, почему Мэтью так торопился. И все же зачем моей матери обладать чем-то настолько ужасным? Что было внутри этой книги, почему нуждалось в такой усиленной защите?

– Если мы подождем достаточно долго, волшебство в конце концов исчезнет? – спрашиваю я.

– Проклятие? Может быть. Но не замок. Если у тебя нет знакомых, кто специализируется на снятии заклинаний, эта книга защищена навеки.

Ответ приходит ко мне почти сразу.

– Уинифред, – шепчу я.

– Прости? – переспрашивает Мэтью.

Я поворачиваюсь к нему.

– Уинифред Беннет. Она метамагическая ведьма ковена. Возможно, ей известно, как проникнуть в эту книгу. – Не знаю, почему я не подумала о ней раньше. – Я пойду к ней завтра. Она живет на ферме за городом. Они с моей матерью были близки, так что, возможно, Уинифред согласится встретиться со мной, – говорю я ему.