Книга Что ты несешь с собой. Часть III, страница 40 – Юлия Жукова

— Вы решили… — медленно начала я, старательно управляя своим голосом, чтобы он не показался вздорным или язвительным, — начать распутывать этот клубок снизу?

Чалерм пару раз моргнул, соображая, о чём я говорю. Потом вздохнул.

— На слуг никто не обращает внимания. Если они вдруг начали лучше справляться с работой, все воспринимают это как должное. Вы вот и сами не заметили. А то, что вы собираетесь сделать с охотниками, заметят все и сразу.

— А вы не можете придумать подход к охотникам, такой, чтобы с ними тоже прошло всё гладко? — поинтересовалась я, хоть и понимала, что мог бы — предложил бы.

Чалерм предсказуемо покачал головой.

— Слуги — это невидимая сила. Они не станут жаловаться господам, вставать в картинные позы и собираться у вашего крыльца поскандалить. Самое большее — поворчат между собой. Да и не так сильно изменилась их жизнь, зато сразу стало проще решать, за какую работу браться. Вы же хотите изменить жизнь как раз тех людей, которые на самом виду, причём в результате нынешние авторитеты потеряют уважение, а прежние головастики получат силу. Это вообще не может пройти гладко.

Я пожала плечами. Ну не может, так не может.

Чалерм потёр внутренние уголки глаз большим и указательным пальцами.

— Пранья, вы серьёзно хотите настроить против себя весь клан? Вы думаете, вы одна справитесь с несколькими тысячами махарьятов?

— Эти люди ничего не могут сделать толково, — усмехнулась я. — Почему вы думаете, что они смогут толково сопротивляться?

Учёный порассматривал меня, а потом покачал головой.

— Как вы не боитесь?

— А что мне терять? — парировала я.

— Главу клана, например? — странным тоном предположил Чалерм. — Вы ведь верите в его искренние намерения.

Я доела рис, взяв время на подумать. Боялась ли я потерять Арунотая? Не то чтобы он у меня когда-то был, чтобы его терять. Допустим, он вернётся и разозлится на меня за то, что я тут всё перевернула вверх дном. Расстроюсь ли я?

Я украдкой глянула на потерянное выражение на лице Чалерма, и тут же досада кольнула под ребро. Вот почему на чувства законного мужа мне плевать, а эта лисья морда вызывает такое эхо?

— Переживёт, — рыкнула я, хотя моя злость вовсе не целилась в Арунотая. — Жизнь жестока, и иногда её оружие — это ты сам. Как сказал Великий ду, иногда чтобы залечить прорехи в ткани мира, её нужно полностью обновить.

Чалерм медитировал с открытыми глазами, уставленными в дальнюю стену.

— Раньше, — медленно сказал он, — я работал в другом клане. И достиг там изрядных успехов. Уходя, я был уверен, что мало кто лучше меня умеет поставить работу махарьятского клана. Я пришёл сюда с горящими глазами и твёрдой уверенностью, что сейчас наведу здесь порядок.

Он замолк, и я заполнила тишину усмешкой.

— На Оплетённую гору нельзя приходить с горящими глазами.

Чалерм выразительно покивал.

— Я понял, что раньше мне это всё давалось так легко, потому что те люди верили мне и верили в меня. Они хотели позволить мне попробовать то и это, были готовы потерпеть ради моего успеха. В итоге их жизнь стала лучше, а дело — прибыльнее. Но это больше их заслуга, чем моя.

Я смотрела на Чалерма и понимала, что он сейчас переживал не меньше, чем какой-нибудь воин, вернувшийся в родное село только для того, чтобы увидеть обгоревшие остовы и кружащих над трупами стервятников. И то, что Чалерм всё ещё держался, не бросал это провальное дело и сам не бросался в безумие, было лишь свидетельством его железной силы воли. Сколько он уже полз тут на одной только воле? Как-то давно ещё он сказал мне, что утратил направление, и только я смогла вернуть его на верный путь. Значит, до моего прихода он уже почти сдался.