Книга Стихийница, страница 34 – Екатерина Боброва

— Установили бы противоударные, не пришлось бы сейчас платить за новые.

Еще и смел указывать на промахи…

Шлейх стиснул зубы, сдерживая раздражение. Знал бы Хе, сколько стоили противоударные… Так и разориться можно. А деньги… Их всегда не хватало.

— Как девчонка? — спросил он, обрывая дискуссию об окнах.

— Нормально, — заверил мастер. — Повреждений нет, синяки сами пройдут. Отлеживается сейчас в комнате. Позже загляну проверить. Нежная она, явно не в поле работала и при этом неплохо развита физически. Словно и не барышней воспитывали. Память — это… — и он с намеком замолчал.

— Не я, — поморщившись — знал ведь кто — ответил Шлейх. — Но я никогда не отказываюсь от дара небес.

Мастер понимающе кивнул — у начальства был уникальный нюх на подобные «дары». Мог и в помоечной куче бриллиант откопать…

— Профиль? — уточнил он, уже смиряясь с тем, что придется ломать схемы обучения, выстраивая их заново. Стихийника нельзя учить по стандартам. Он их сожрет, переработает и выдаст такой результат — кровью все умоются.

Шлейх задумался. Заказчик сам был неуверен в том, какие навыки потребуются для выполнения задания…

— Широкий, — принял он решение, — по специализации… позже определимся.

Хе неодобрительно покачал головой. Значит, у начальства на девчонку особые планы. Только учить стихийника дело непростое, и полного контроля они вряд ли добьются, потому как часть сознания все равно будет под властью стихии. Тут мужчина и не думал обманываться. Знал, что уничтожить стихии невозможно, можно лишь задавить, усыпить, и те в любой момент могли дать о себе знать.

Знало об этом и начальство. Не могло ни знать. И это значило, девчонку готовили на одноразовую миссию…

Хе не любил одноразовых учеников. Но если директор взял заказ, значит оплата достойная. Жаль только, что звезда, попавшая к ним в руки, сверкнет лишь раз.

Очнулась Оля у себя на кровати. В нос настойчиво раздражающе лезло что-то пушистое. Она отвернулась, потом громко чихнула. На груди подскочили. Недовольно фыркнули. Ткнулись холодным носом в щеку. Оля с благодарностью обняла Снежка, зарываясь пальцами в теплый мех. Прислушалась к себе — голова была пустой. Шевельнулась — тело отозвалось болью. Болело все. Каждая мышца. Ныли кости. Такое чувство — на ней живого места не осталось.

В памяти яркими вспышками, усиливая болезненные ощущения, всплыл бой с мастером. От дикого крика зазвенело в ушах, и Оля содрогнулась от страха. Когда она отражала атаки наставника, страшно не было, а теперь неприятный холод близости смерти пополз по спине.

Она бессильно прикрыла глаза. Кролик прижался к ладони, успокаивая, и мысль, какую цену ей придется заплатить за обучение, перестала быть столь ужасной. А еще появилось чувство, что свой первый тренировочный бой она все же выиграла.

— Брат, — простонала Оля, больше всего жалея сейчас об одиночестве, — ты знаешь, как страшно это — отказываться от огня. Но другого выхода нет. Здесь не любят стихийников, а маги совсем другие.

Собственный голос успокаивал, и если лежать с закрытыми глазами, казалось, что рядом, на стуле, сидит брат и внимательно слушает.

Впрочем, один слушатель у нее был — Снежок.

Он честно пытался делиться с ней своими воспоминаниями, но кролик помнил лишь запахи, звуки и собственные ощущения. Хорошо помнил тех, кто чаще всего с ним общался, например, дядю Кайлеса и запах кофе, который того сопровождал. От мамы Оли он помнил сладко-горький аромат духов. От брата — собственное недовольство на суету, галдеж и дерганье за уши. А вот лица помнил светлыми пятнами. И уж тем более, он не мог объяснить, почему семья решила спрятать Олю здесь.