Книга Лекарка поневоле и опять 25 примет, страница 52 – Ульяна Муратова

— Ну если вас устраивает мучиться от зубной боли, то сидите дома, — ответила я.

— А ты на что? — спросил пациент. — Бери и лечи.

Я подпёрла щёку рукой и мечтательно погрузилась в предположения, что с этим мужиком сделал бы Эрер, если бы услышал, как он позволяет себе со мной разговаривать.

— Я вас не вылечу, потому что зубы у вас гнилые, и ничего с этим я поделать не могу. А будете хамить — вообще не приму, — бесстрашно заявила я.

Беззастенчиво пользовалась тем, что в другой половине дома мирно спали склонный к убийствам ради утешения домашний леопард и дикий особист, склонный, возможно, к ещё более сомнительным методам моральной поддержки. Всё-таки любому медику под таким прикрытием вольготнее работается, да и ребятки по-дилетантски подошли к делу — даже ухват не принесли.

— Зачем же так сразу… — бархатистым голосом протянул греческий бог и пленительно улыбнулся. — Вы уж полечите батю, а мы в долгу не останемся.

Честное слово, такая мужская внешность должна быть запрещена на законодательном уровне. Вот он мне даже не нравился, но всё равно глядя на его манящую улыбку захотелось… Эрера разбудить. Сначала чтоб он этих погорельцев выгнал, а потом — наглядно убедил меня в том, что вчерашняя ночь мне не показалась. Разочка два. Можно три…

Я так надолго замечталась, что выглядело, будто я обдумываю предложение греческобогогового. Нет, нельзя с этой работой витать в облаках.

Вернёмся к делу.

Те же лица, акт второй.

— Значит так, господа. Воспаление снимаю в последний раз. Езжайте туда, где вам удалят больные зубы — хоть за границу, хоть в столицу, хоть в психбольницу. Бороться с симптомами я считаю делом бессмысленным.

Тут я, конечно, лукавила. У Дичика я только и делала, что боролась именно с ними самыми, потому что выбора другого не было. Однако это Дичик, а не мужик с тараканьим кладбищем вместо рта — торчащими маленькими чёрными надгробиями и соответствующим запахом. Каждый раз, когда он открывал рот, я боялась, что из него сейчас вылезет усатый тараканий священник и начнёт стрекотанием отпевать очередного сородича.

В общем, не мужик — а рыба-капля. Для поверхности так себе, а вот для глубоко дна — в самый раз.

Молча сняв боль и воспаление, взяла с погорельцев десятку за зелье и отправила восвояси.

Оказалось, что Талла с сыном уже ожидали меня снаружи. Когда посторонние удалились, я пригласила их внутрь и широко улыбнулась. Она тут же нахмурилась и с подозрением спросила:

— Ты что, мужика нашла?

— Чего⁈ — вытаращилась я.

— Кого⁈ — ахнула Луняша.

— Мужика. А ты глянь на неё. Губы исцелованные, глаза блестят, рубашка косо застёгнута, а сама — от счастья светится.

Рубашка и правда оказалась косо застёгнута, но это никак не связано с Эрером. Вообще никоим образом!

— Ну… завела, — признала я. — Вернее, он сам у меня завёлся прошлой ночью.

— Ты — с Давликом? Да? С Давликом? — взбеленилась Луняша.

— Так, спокойно, — попробовала урезонить помощницу я, но безуспешно.

Она уже подскочила на ноги и заметалась по приёмной, попыталась выйти, однако запуталась в двери, толкнула, вместо того, чтобы потянуть, и чуть с размаху не влетела в закрытую створку лбом.

— Да успокойся ты, не Давлик это! Не нужен он мне!

— Тю-ю-ю… Так и ей не нужен, — подлила масла в огонь похрюкивающая от смеха Талла. — Теперь он не нужен вам обеим.