Книга Лекарка поневоле и опять 25 примет, страница 49 – Ульяна Муратова

Так как обычно Эрер был насмешлив и достаточно сдержан, я поняла, что нащупала болевую точку и осторожно поинтересовалась:

— Были прецеденты?

— Да. Много, — он замолчал, а потом выдохнул, словно смиряясь с неизбежным: — Я не люблю об этом говорить, но никакого секрета нет. У меня всегда были очень сложные отношения со старшим братом. Он постоянно выставлял меня виноватым перед родителями за то, чего я не делал. Например, стащил у матери шкатулку, то ли случайно разбил, то ли специально сломал и спрятал у меня под кроватью, а потом наябедничал. Сказал, что это я испортил торт на празднике сестры, хотя я к нему даже не приближался. Он на три года старше, и эти подставы длились до тех пор, пока я не научился давать магические клятвы. Но к тому моменту родители уже привыкли считать меня каким-то больным на голову отщепенцем, который только и ждёт, как бы нанести вред семье. А братец всегда оставался неуловимым, как лунный свет на воде. Мне ни разу не удалось доказать, что это именно он меня подставил.

— За что он так с тобой?

— Ревность и зависть. К счастью, последние годы перед академией они сошли на нет, но раньше он старался отравить мне жизнь, насколько только возможно. Дело в том, что магии ему почти не досталось, даже височную печать видно едва-едва. Не как у тебя — местами поярче, местами пробелы. Она просто вся тусклая и выглядит, как нарисованная. Способности у него настолько незначительные, что он ни одного заклинания сотворить не может. А у меня неожиданно сильный дар — самый сильный во всей семье.

— И как отреагировали родители, когда ты впервые доказал, что он на тебя наговаривает?

Эрер зло хмыкнул:

— Да никак. Его даже не наказали. Он сделал шокированное лицо и принёс фальшивые извинения, утверждая, что искренне заблуждался. Это было давно. Гай обвинил меня в том, что я спалил одежду служанки, все домашние на меня ополчились, мать не разговаривала, отец назвал выблудком и порченой кровью. Видимо, от злости у меня и получилось принести первую клятву. Я тогда долго кричал на него. Это был тяжёлый разговор, после которого отец наконец начал мне верить, а Гай отстал и больше не пытался подставить. Через пару лет мы даже помирились, но близкими так никогда и не стали.

— Дети бывают жестокими… Особенно если ревнуют родителей к братьям и сёстрам.

— Я не понимаю, зачем Гай вёл себя подобным образом. Ему и так всегда доставалось больше внимания от отца. Первенец, наследничек, красавчик. Пусть магии у него почти нет, но мозгов достаточно, дураком он никогда не был — даже в детстве. Гай всегда умел изловчиться и найти какую-то лазейку, неочевидное решение, необычный способ. Когда я уезжал в академию, он уже вовсю рулил семейным делом, и отец полностью ему доверял. А я всегда словно плыл в соседней лодке, понимаешь? Будто вся семья сидела в одной, а я — в другой. Вроде и рядом, но как-то… за бортом. Наверное, именно поэтому мне так сильно хочется иметь свою собственную семью.

— Мне очень понятно желание иметь семью.

— Ты не подумай, отец не скупился на моё образование, у меня были хорошие преподаватели, но всегда предполагалось, что я уеду из дома на службу к Разлому и уже не вернусь. А у Гая в доме имелось собственное крыло, и все с самого рождения знали, что оно его и что в нём будет жить его семья. Как-то так.