Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 28 – Ульяна Муратова

— Ох, уважила старуху, — довольно посмотрела на результаты моих трудов наставница. — Оставайся, а? Всё веселее вдвоём.

— Я подумаю, — дипломатично ответила ей, не желая отказывать в лоб.

Нет уж, соседствовать я больше ни с кем не стану — пожила уже, спасибо! Хватило впечатлений на три жизни вперёд.

Когда на небе показалась луна, я вышла в огород и полила грядки с ночными цветами. Они благодарно блестели каплями воды в лучах луны, чаруя необыкновенной красотой.

Странный мир этот Довар. Никак не могу понять, нравится он мне или нет.

Шельма составила мне компанию, а попугай, судя по всему, спрятался под крышу, поэтому киса осталась безраздельной властительницей всех окрестных клумб, но интерес к ним потеряла.

С лунным светом по деревне разливалось умиротворение. Тёмные избы с закрытыми ставнями казались уснувшими. Птицы перекликались где-то совсем далеко. На молчаливых деревянных крышах отдыхала ночь, а я нашла устроенный меж фруктовых деревьев настил и легла, разглядывая чужие звёзды.

Нужна цель. Нужен план. Нужны средства.

Пока что у меня не было ни одного, ни другого, ни третьего, но опускать руки рано.

Если бы не Шельма, я бы, может, двинулась к Разлому сразу. А теперь вроде как и не хотелось. Не тащить же её с собой в неизвестность? Но и оставлять страшно: как она без меня? И как я без неё? Жизнь с целыми половичками, непокусанными столами и непогрызенными углами — такая скучная. Лучше продержаться пару месяцев, пока она не подрастёт, подкопить денег, освоиться.

А дальше она либо начнёт вести себя прилично, либо заматереет и уйдёт в лес. Оставаться в Армаэсе надолго смысла нет, но и рвать когти прямо сейчас — тоже.

Для начала нужно собрать долги, заработать денег, подъесть припасы, сходить в город на разведку и заручиться рекомендациями от наставницы.

Вернувшись в избу бабки Грисы сильно заполночь, мы с Шельмой забрались на печку и уснули.

После полудня к бабке Грисе заявился посетитель, староста Феурмэ́са. Это село было куда крупнее того, где жила Лана, поэтому и староста тут был куда масштабнее — еле в дверь вошёл, на ходу вытирая пот с высокого, переходящего в лысину лба.

— Ну и жарень… — выдохнул он вместо приветствия, не замечая меня.

Я уютно в обнимку с Шельмой развалилась на печке и всерьёз подумывала о том, чтобы сегодня с неё не спускаться. После вчерашних медицинско-бытовых подвигов тело налилось горячей усталостью, помноженной на исходящее от каменной кладки тепло.

— Вот доживёшь до моих лет, никакая жара тебе будет не страшна, будешь мёрзнуть даже летом, — в тон старосте отозвалась наставница, кутаясь в шерстяную шаль.

— Дак страшно так долго жить. В Кербенне, люди говорят, девка боевым магом стала. Куда мир катится, а?

— Девка?

— Агась. Из благородиев, из Болларов проклятых. Люди говорят, в штанах ходит.

— Ну что с них, с проклятых взять? Чай не просто так их прокляли… Солар ей судья, — хмыкнула бабка Гриса. — А ты чего припёрси?

— Да жена… Лютует, спасу нет. Я ей слово — она мне дюжину в ответ. Кричит… Ругается… — протянул толстяк и заискивающе спросил: — Я вот думаю: мож у неё это, как его… бешенство матки?

— Брешенство подкладки! — возмущённо ругнулась наставница, передразнивая. — Глаза б мои тебя не видели! А ты чего хотел, когда мать в дом приволок? Свекруха жену твою со свету скоро сживёт, до ручки довела. Ты глаза-то разуй, боров тугодумный! Тебе б приятно было, если б в твоём хозяйстве тебе на каждый сраный горшок устраивали сначала досмотр, потом выговор?