Книга Девичник в космосе, страница 115 – Виктория Серебрянская

Шрам положил теплую ладонь мне на плечо, ласково погладил, задумчиво хмыкнул:

— Почему ты так думаешь?

— В дневнике упомянут Стейн, а это имя очень и очень редкое. Я помню, мой бывший как-то хвастался, что если где-то будет упомянут другой Стейн, то с вероятностью в девяносто процентов, это будет он. Но ведь не мог мой бывший прожить столько лет, чтобы юнцом служить в охране подпольной биолаборатории?

— Если он модификант с подходящей модификацией, то мог. Еще и как.

Меня словно током ударило от этих слов. Расширившимися от шока глазами я посмотрела в лицо буканьеру:

— Нет, это абсолютно невозможно!

Мой выпад Шрама никак не задел. Он только коротко хмыкнул:

— Почему ты так думаешь? Судя по твоим рассказам, ты вообще ничего не знала про этого Стейна. Он вполне мог оказаться и модификантом…

— Да как ты не понимаешь! — нервно вскочила я на ноги, тем не менее бережно откладывая в сторону тетрадь с недочитанным дневником. — Стейн служил в закрытой правительственной лаборатории, где каждый чих контролировался военным ведомством! Каждый из нас дважды в год проходил медицинскую комиссию, раз в месяц у нас брали кровь на наличие мутагена в крови! Я уже молчу про сканеры, выявляющие модификантов, во всех подходящих для размещения поверхностях! Стейн модификантом просто не мог быть! Его бы не только не допустили к работе, он бы вообще даже уборщиком не мог бы работать в лаборатории!

Вот теперь задумались мы оба. Не знаю, какие мысли крутились в черепушке у Шрама, а я вдруг неожиданно поняла, что судьба сейчас в очередной раз все переиграла по-новому. И хочу я или нет, но новой встречи с бывшим мне не избежать. Так или иначе.

Несмотря на то что кончики пальцев практически зудели закончить начатое, дневник я не стала дочитывать, отложила. Слишком уж была взбудоражена упоминанием в дневнике имени бывшего и бродившими в голове догадками, одна другой фантастичнее. Шрам, посмотрев, как я дергаюсь, не зная, чем себя занять, а работа просто валилась у меня из рук, хмыкнул, взял меня за руку и потащил за собой.

Я уже настолько привыкла к буканьеру, привыкла ему доверять, что безропотно позволила вытащить меня в хвост корабля, где располагались ниши для хранения скафандров и находился выход из корабля. Увидев, куда Шрам меня привел, я вытаращила от удивления глаза:

— Что мы здесь делаем?

Сиреневые глаза модификанта загадочно блеснули в неярком освещении технического прохода:

— Собираемся идти на свидание.

Я чуть не села там, где стояла:

— Прости, куда?! Мне послышалось…

— Ничего тебе не послышалось, — Шрам одним шагом покрыл разделявшее нас расстояние, положил руки мне на плечи и, слегка надавливая, провел ими вниз до локтя, а потом снова вверх, вернув ладони мне на плечи:

— Здесь нет кафе и ресторанов, куда я мог бы пригласить тебя на свидание. Да и погулять, строго говоря, негде. И все же я приглашаю тебя на экскурсию по астероиду. Согласна?

— А… Ага… — Стыдно, но это оказался максимум, на который я была сейчас способна. Другие звуки просто не желали покидать мое горло. Настолько Шраму удалось меня ошарашить.

Что такое романтика в суровых условиях космоса? Это помощь дорогому существу с надеванием скафандра и попутно, словно случайно, ласковые прикосновения и поглаживания по всем доступным участкам тела. Это взгляд такой горячий, что температуры хватит не только чтобы стало жарко в скафандре, но и обогреть тот злосчастный обломок скалы, что служить сейчас нам пристанищем. Это предупредительное поддерживание под локоток, когда я неуклюже перебираюсь через неустойчивое нагромождение камней. Это дыхание и биение сердец в такт.