Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 23 – Таня Драго

— Ещё как связано! — женщина покачала головой с мудрой улыбкой. — У вас руки лечебные, сердце доброе. Такие люди землю благословляют одним своим присутствием.

К вечеру дом преобразился до неузнаваемости. Кладовая была забита продуктами, на окнах висели новые занавески, которые женщины помогли повесить. На столе стояли глиняные горшки с цветами, воздух пах свежим хлебом и травами.

Илиран ходил по дому с таким выражением лица, словно не верил собственным глазам.

— Видишь, мама? — сказал он, остановившись рядом со мной у окна. — Ты приносишь удачу всем вокруг. Они это чувствуют.

Я непонимающе покачала головой, глядя на закат, который окрашивал наш двор в золотистые тона.

— Это просто их доброта, Илиран. А я... я вечно всё роняю и проливаю. Утром разлила молоко, днём разбила глиняную миску, когда мыла её. Какое там благословение?

— Мама, — он повернул меня к себе за плечи, — когда ты разлила молоко, Лина принесла новое. Когда разбила миску, соседка дала нам целый набор посуды. Ты не замечаешь? Всё, что ты теряешь, возвращается сторицей.

Я смотрела в его серьёзные глаза и пыталась понять. Неужели это правда? Неужели то, что я всегда считала своим проклятием — неуклюжесть, неспособность сохранить целым что бы то ни было — на самом деле как-то связано с этим потоком добра, который обрушился на нас?

— Но я ничего специально не делаю, — прошептала я.

— Именно поэтому, — мягко сказал Илиран. — Ты просто живёшь, просто любишь людей. И они это чувствуют.

Я посмотрела в окно на деревню, где в окнах домов зажигались огни. Где-то там жили Лина со своей здоровой дочкой, пожилая ткачиха, которая подарила нам ткань, крестьяне, которые восстановили наш дом. Все эти простые, добрые люди, которые почему-то видели во мне что-то хорошее.

Может быть, Илиран прав. Может быть, дело не в том, что я умею или не умею делать. Может быть, дело в том, что я просто есть.

И впервые за долгие годы эта мысль не испугала меня, а согрела.

На третий день после переезда я проснулась с тяжёлым чувством в груди. Вокруг царила идиллия — новый дом, добрые соседи, полная кладовая, — но внутри копошились сомнения, как черви в яблоке. Варенье. Я думала о варенье из шишек и как-то позабыла, а Илиран мое внимание на шишки уже обращал.

Но я боялась.

Стояла на кухне, глядя на медный таз, который вчера принесли соседи, и мысленно прокручивала все возможные катастрофы. Сожгу сахар. Не угадаю с пропорциями. Разолью кипящую массу и обожгусь. Варенье получится несъедобным, и все поймут, что я никчёмная хозяйка.

Анмир всегда это подчёркивал.

И там, на лестнице, вспомнил сожженную овсянку.

А я помню, как старалась ему угодить.

— Не можешь даже кашу сварить нормально, — кричал он, тыча ложкой в пригоревшую массу. — Что толку от жены, которая всё портит?

Я тогда стояла у плиты, красная от стыда, и клялась себе больше никогда не готовить ничего сложнее хлеба с маслом. А теперь хотела варить варенье...

— Глупости, — пробормотала я, встряхивая головой. — Просто свари. Что может пойти не так?

Но руки уже дрожали при одной мысли о кипящем сиропе.

Решила отложить кулинарные эксперименты и прогуляться по деревне. Может быть, свежий воздух прояснит мысли. Шла мимо дворов, наблюдала за размеренной жизнью: женщины стирали бельё у колодца, дети гоняли по дорогам, мужчины чинили заборы.