Книга Метка Вечных, страница 16 – Валентина Зайцева

Появляются остальные четверо свидетелей, и я на полной скорости врезаюсь в сгрудившуюся группу. Мы все синхронно поворачиваемся и напряжённо смотрим на… на абсолютную пустоту. Ничего нет. Никого. Людмила Андреевна решительно делает уверенный шаг вперёд, явно отчитывая невидимого глазу монстра за дурацкий розыгрыш.

А вот и та часть записи, которую было действительно невозможно, немыслимо сложно объяснить с точки зрения логики. Людмилу Андреевну резко дёрнули с ног — словно невидимой силой схватили и потащили — она по инерции врезается в остальных испуганных людей. Все разом визжат от ужаса и беспорядочно падают на стену в один миг, сталкиваясь друг с другом, и Людмила Андреевна просто исчезает. Растворяется.

Полицейский молча поставил запись на паузу, методично перемотал назад и проиграл снова. И ещё раз. Когда никто из нашей растерянной группы не смог внятно объяснить, что же именно было на записи — или, точнее, чего категорически на ней не было, — начался настоящий, серьёзный допрос.

Нас всех оперативно разделили по разным маленьким комнатам. Каждого допрашивал отдельный офицер, настойчиво требуя описать произошедшее в мельчайших деталях. Я прекрасно понимала, что мне придётся хуже всех остальных, ведь именно я была несчастливой обладательницей пристального внимания монстра и его первой, главной целью.

— Итак, — спокойно начал офицер, устало садясь на стул напротив меня в тесном кабинете, который мы временно заняли для допроса. Они допрашивали всех прямо здесь, в морге, а не в участке, в слабой надежде быстро разобраться до конца рабочего дня и отпустить всех измученных свидетелей по домам. — Расскажите ещё раз для меня всю историю. С самого начала.

Я уже дважды подробно рассказала им всё в точности как было. И, учитывая неоспоримый факт, что у полиции были другие записи с камер наблюдения, где я отчётливо была видна в лаборатории морга за работой, пришлось во всём честно сознаться. Скрывать происшествие было совершенно бесполезно — меня засняли камеры.

— Сегодня утром мне поручили тело мужчины, умершего от множественных огнестрельных ранений, предположительно нанесённых из охотничьего дробовика. Я уже всё это подробно говорила, — устало произнесла я, чувствуя, как накатывает волна изнеможения. Мне отчаянно хотелось плакать навзрыд. По крайней мере, добрый офицер принёс мне горячий кофе из столовой, и я теперь вцепилась в тёплую пластиковую кружку обеими руками как в спасательный круг, как в последнюю надежду.

— Так точно, у нас это всё записано в протоколе, — подтвердил офицер, внимательно глядя в свои подробные заметки. — Было ли в этом теле что-то необычное? Что-то, что привлекло ваше внимание?

— Странная одежда, — припомнила я, прокручивая в памяти утро. — Выглядела очень старой — викторианской эпохи, возможно? Или романовской. Определённо не современная.

— Мы её изъяли для экспертизы, да, — кивнул офицер. — Что-то ещё показалось вам странным?

Слава богу, хоть какое-то материальное доказательство того, что этот загадочный мужчина был реальным человеком. Затем настал черёд более сложного, опасного выбора — таинственные отметины на его мертвенно-бледном лице. Раз фотографий тела в деле не было, я справедливо предположила, что на моей рабочей камере тоже не осталось никаких снимков — я просто не успела их сделать. Стоило ли сейчас говорить полиции о жутко совпадающих татуировках на его лице и моём запястье? Категорически нет. Я не хотела быть связанной с воскресшим монстром ни в каком виде, ни при каких обстоятельствах.