Книга Метка Вечных, страница 4 – Валентина Зайцева

Сперва действуй, потом паникуй. Я повторяла эту мантру про себя, как заклинание, пытаясь сдержать нарастающую волну тревоги, которая грозила накрыть меня с головой. У меня на руке была татуировка, которую я не помнила, чтобы делала, и её появление было абсолютно невозможно с точки зрения здравого смысла. Но ничто не невозможно на самом деле, всё лишь временно необъяснимо. Как фокусы в цирке: узнаешь секрет — и всё становится смешным и таким простым, что хочется ударить себя по лбу. Стоило мне понять, в чём подвох, и всё станет очевидным и логичным.

Всю дорогу до работы я рассеянно потирала то место на руке, где красовалась метка. Теперь оно стало ощутимо гореть и пульсировать под пальцами. Как с укусом комара — трогать его было себе дороже, только усиливаешь зуд, но, как и с укусом комара, я не могла остановиться, снова и снова проводя пальцами по ткани рукава.

Проходя мимо поста охраны, я привычным движением швырнула свою потрёпанную сумку на чёрную ленту рентгеновского сканера. Государственное учреждение, государственная безопасность, государственная бюрократия. Это было Бюро судебно-медицинской экспертизы, и располагалось оно не в самом фешенебельном и престижном районе города, мягко говоря. Пусть здание и примыкало к массивному зданию краевой больницы, но всего в паре кварталов отсюда находился мрачный следственный изолятор, в этом самом ничейном пространстве между спальными районами и промышленной зоной с заводами.

Сюда постоянно пытались зайти самые разные люди — кто под кайфом от наркотиков, кто не в себе от горя, большинство — нечто среднее между этими крайностями.

— Привет, Гриша, — бросила я охраннику, выуживая сумку с другой стороны сканера.

Он был моложе большинства своих коллег-охранников, которые обычно были крепкими мужчинами предпенсионного возраста. Когда-то, почти шесть лет назад, мы вместе начинали с практики в медицинском университете, сидели на одних лекциях. У Гриши была явная склонность не слишком напрягаться, если дело его не увлекало по-настоящему. А увлекало его очень немногое в этой жизни, так что работа охранника с её размеренным графиком и предсказуемыми обязанностями подходила ему просто идеально.

— Нина, — Гриша широко улыбнулся и оторвался от своего потрёпанного планшета. — Пивасика? Сегодня вечерком?

У него была удивительно добрая, чуть кривая улыбка и взъерошенные каштановые волосы, торчащие в разные стороны. Я всегда думала, что он тратит на их причёсывание ровно столько времени, чтобы не походить на бомжа, но и не больше минуты. Он был из тех парней, что всегда ходят в мятой футболке, а сверху — либо в поношенной толстовке, либо в рабочей форме охранника. Во всяком случае, я не видела его в другом виде за все годы знакомства.

Мы с Гришкой подружились ещё года три назад, когда он только устроился сюда охранником, и до сих пор оставались близкими приятелями, несмотря на все его недостатки. Он был грубоват в общении, и большинство наших коллег считало его скорее законченным козлом, чем милым чудаком с золотым сердцем. Проблема была в том, что Гриша совершенно не умел общаться по-человечески, даже по меркам тех, кто ежедневно имеет дело с мёртвыми телами. Он просто физически не мог удержаться от того, чтобы не высказать всё, что приходит в голову, в каждый подходящий и совершенно неподходящий для этого момент. Я же находила в этом своеобразный юмор и даже определённое очарование, а он мирился с моими странностями и причудами — вот так мы и уживались все эти годы.