Книга Метка Вечных, страница 41 – Валентина Зайцева

Единственный глаз, который я могла видеть, был пронзительного и неестественного жёлтого цвета. Та часть лица, что была открыта, казалась красивой, но аскетичной. Отчуждённой и неприступной. Тонкие губы были сжаты в выражении человека, размышляющего, насколько именно усложнит ему жизнь моё появление.

На нём был белый льняной халат, забрызганный жидкостями всевозможных цветов. К счастью, ни одна из них не походила на свежую кровь. По крайней мере, на данный момент. Впрочем, сейчас всё было возможно. Но, увы, это было не самым страшным. Этот мужчина, кошмарный, каким бы он ни был, оказался не тем, что заставляло знакомое чувство ужаса вновь подниматься в моей груди.

Я была пристёгнута к столу.

Верхняя часть платформы, на которой я лежала, была приподнята. Кожаные ремни удерживали мои ноги, а ещё один был туго затянут вокруг рёбер. На правом запястье красовалась манжета. Ремни, тёмно-коричневые, из необработанной кожи, были туго затянуты, впиваясь в кожу.

Моя левая рука была прикреплена к обитому кожей подлокотнику, который удерживал её на весу и отведённой в сторону. Казалось, именно моё запястье было в центре внимания. Кожаный ремень был затянут вокруг нижнего запястья и локтя, надёжно прижимая руку к съёмному подлокотнику. Вся конструкция стола напоминала мне экспонат из музея медицины конца девятнадцатого века — что-то из тех жутких коллекций, что иногда выставляли в старых корпусах медицинских институтов.

Повязки с моей руки сняли, и мужчина стоял рядом, слегка склонившись над моей конечностью, будто я застала его в разгар работы.

Странное ватное ощущение в голове исчезло, быстро сменяясь приливом адреналина. Я дёрнулась и поняла, что ремни надёжно удерживают меня на месте.

— Отпустите меня! — взвизгнула я и принялась вырываться ещё яростнее, отчаянно дёргая и упираясь в сковывавшие меня путы.

— Полагаю, вы были правы, — раздался женский голос, с другой стороны. — Признаю, ремни действительно оказались необходимы.

Мужчина вздохнул и потянулся к столу, находившемуся вне моего поля зрения. Когда его рука вновь оказалась передо мной, в ней был шприц. Как и стол, он выглядел ужасно старомодно: металлический корпус вокруг стеклянного цилиндра с двумя большими кружками для пальцев.

— Нет! — закричала я и замерла. — Нет, остановитесь! — взмолилась я. — Пожалуйста, не надо, — умоляла я этого человека. — Я… я перестану бороться.

Мужчина замер и внимательно, с явным недоверием, изучал меня, приподняв одну скептическую бровь.

— Если вы продолжите беспокойно себя вести, у меня не возникнет ни малейших угрызений совести по поводу того, чтобы вернуть вас в бессознательное состояние. Мне, по сути, всё равно, — предупредил он.

Пребывать в сознании, даже будучи беспомощной, казалось безопаснее.

— Я буду вести себя хорошо, — пообещала я.

— Пока что, — с недоверием произнёс мужчина.

— Дорогой… — снова послышался женский голос, и я не посмела отвести взгляд от человека, нависшего над моей рукой со шприцем, наполненным бог весть чем, чтобы увидеть, кто ещё находился в комнате.

Мужчина вздохнул.

— Ладно уж, — уступил он и отложил шприц обратно на металлический стол с лёгким лязгом.

Я выдохнула воздух, который неосознанно задерживала, и наблюдала, как мужчина оглядывает меня с опаской. Казалось, он ожидал, что я в любой момент снова начну биться в истерике. Дело было не в том, что у меня не было соблазна. Но было совершенно ясно, что на то, чтобы высвободиться из пут, которыми он меня опутал, у меня уйдёт куда больше времени, чем ему потребуется, чтобы усыпить меня.