Книга Король в Чёрном, страница 142 – Валентина Зайцева

Я вернулся к помосту и посмотрел вниз, на тело Нины. После смерти всех забирает обратно Источник Вечных, из которого они потом возрождаются заново. Она не была нашего рода, и всё же Вечные несли ответственность за её появление здесь. Казалось правильным, что она вернётся туда же.

Я поднял руку и снял с лица металлическую маску. Без неё моё лицо казалось чужим, словно не моим. Эта пластина металла давно стала моим настоящим лицом. Я узнавал её в зеркале лучше, чем собственную плоть и кровь.

Я держал маску перед собой и впервые за несколько столетий задумался о ней по-настоящему. Быть скрытым за ней — это было благом. Никто не мог прочесть по моим чертам лица, что творится у меня в голове. Это была моя собственная работа. Я сам выковал её, создал пустую и безликую маску, непроницаемую для посторонних глаз.

«Поцелуй меня хоть раз — и я соглашусь».

Это была игра Нины, её вызов мне, условие, которое она поставила, чтобы я наконец завоевал её сердце. Конечно, мою любовь нельзя было соблазнить обычными способами. Конечно, она не поддалась бы своим желаниям без какого-то грандиозного и непреодолимого обстоятельства.

Где-то в зияющей пустоте моего сердца я задавался вопросом: а может быть, Нина просто хотела поцеловать меня?

«Дурак», — упрекнул я себя. — «Такие чувства теперь бессмысленны».

Я положил металлическую маску на алтарь, и она звякнула о камень. Я отвечу на её вызов в последний раз. Губы Нины были холодными, совсем не такими тёплыми и мягкими, какими я хотел бы их запомнить.

Когда я отстранился, на её щеке блестела влага. Мне потребовалось время, чтобы понять — это мои собственные слёзы. С каких пор я плакал? С каких пор я снова стал способен на такое?

В последний раз я пойду к Вечным. Я поднял Нину на руки и направился к краю источника. Ступени, спускавшиеся в яму, уходили под поверхность жидкости, в бездну, наполненную кровью. Те самые ступени, что я вырезал собственными руками много тысяч лет назад.

Я почти не помнил своих дней в качестве их безвольного раба. Только жгучую боль, палящее солнце, которое опускалось за горизонт так же, как они погружали меня под волны — и то, и другое никогда больше не поднималось. Я помнил жестокость, перед которой моя собственная бледнела. Как Вечные наслаждались моими страданиями. Они оказывали мне доброту лишь затем, чтобы усилить моё падение обратно в нищету, когда всё это отнималось.

— Это поэтому вы дали мне Нину? — спросил я высеченные лики, изливавшие красную светящуюся жидкость в озеро. — В последний раз перед концом этого мира вы захотели, чтобы я страдал? Прекрасно. Вы получите это.

Я сделал вдох и понял, что всё ещё плачу. Какая разница? Вечные и прежде видели мои слёзы. Я был для них ребёнком, в конце концов. Я шагнул в кровь, не обращая внимания на обувь или одежду. Всё глубже и глубже, по бёдра, я спускался по ступеням.

— Вы забрали её с Земли именно по этой причине. Начертав на её руке ту метку, вы приказали доставить её сюда, зная, что всё это произойдёт. Ваша способность к бессердечию поражает меня даже сейчас. Даже на пороге гибели этого мира вы находите время для мести.

Вот почему они дали Лириене такое ложное видение, что Нина должна умереть, чтобы спасти мир. Это была ложь, не больше. Ведь образы будущего, образы Судьбы исходили от самих Вечных. Она не видела ничего, чего они не хотели ей показать. И они потребовали жизни Нины по одной простой причине: чтобы причинить мне боль. Потому что знали, что я полюблю её именно так, как и полюбил. Они не позволят мне получить то единственное, чего я всегда желал.