Книга Король в Чёрном, страница 4 – Валентина Зайцева

— Он не причинит тебе вреда, обещаю. Со мной ты будешь в полной безопасности. Даю тебе слово.

Каел

Моя виверна приземлилась с глухим, тяжёлым стуком на пыльную дорогу, взметнув в воздух облако серой пыли. Удар молнии, прорезавший вечернее небо подобно раскалённому клинку, стал далеко не самым тонким намёком на то, где следует искать девушку. Я прибыл как раз вовремя — достаточно вовремя, чтобы увидеть, как её голова бессильно откинулась назад, а всё тело безжизненно обмякло в объятиях человека в чёрном, чью фигуру я знал слишком хорошо, чтобы ошибиться.

Самир наклонился над ней, подхватил её ноги одной рукой, а другой бережно обхватил плечи, поднимая на руки так, как выносят из церкви новобрачную после венчания. Сама мысль о том, что этот человек мгновенно вознамерился заявить свои права на пленницу, вызывала во мне такую ярость, что она вот-вот готова была вырваться наружу неуправляемым пламенем. В тот миг я не желал ничего большего, чем вбить его надменное, самодовольное лицо в утоптанную столетиями землю.

— А, здравствуй, Каел, — произнёс Самир небрежно, словно происходящее не имело ни малейшего значения. — Я как раз гадал, когда же ты соизволишь появиться. Прекрасный вечер выдался, не находишь?

Он откровенно издевался, пытался меня унизить, выставить случившееся сущей безделицей, недостойной внимания. Я спрыгнул со спины виверны, и земля глухо ухнула под моими ногами. Сжимая кулаки до побеления костяшек, я бросился к нему, не сдерживая накопившегося гнева.

— О, придержи свой пыл, великий болван! — Самир сделал шаг назад, прижимая девушку к груди. — Ты больше не владыка, ты, кажется, забыл об этом! Или годы изгнания выбили из твоей головы последние крохи здравого смысла?

Его голос, лишь секунду назад звучавший с показной скукой, внезапно зазвенел сталью — в нём проступила острая, ничем не прикрытая злоба, та самая, что всегда таилась под маской безразличия.

Я лишь гневно тряхнул головой, указал на девушку напряжённым жестом, а затем резким, требовательным движением направил палец на себя.

— Отдать её тебе? — Самир усмехнулся, и в этом звуке слышалась настоящая насмешка. — Ты с ума сошёл? Ты прикончил бы бедняжку назло мне, и ничего более. Просто чтобы причинить мне боль, просто чтобы доказать своё превосходство. Когда же ты стал таким чёрствым, Каел? Годы оказались к тебе безжалостны, не так ли? А ведь не ты ли всегда был тем самым, кто всех жалел и всем всё прощал? Тот, кто готов был бережно нести на ладонях бабочку, боясь, что без твоей заботы она погибнет от малейшего порыва ветра?

Он сделал паузу, и его взгляд потемнел, наполнившись чем-то похожим на разочарование.

— Должно быть, она наводит на тебя такой ужас, что ты готов оборвать её жизнь без всякой на то причины, без малейших угрызений совести, — Самир с показным сожалением покачал головой. — Каков позор. Какое падение для великого Каела.

Я ответил низким, яростным рычанием, что вырвалось из самой глубины груди, но чернокнижник даже не удостоил это вниманием, словно моя ярость была для него не более чем жужжанием надоедливой мухи.

Он склонил взгляд на девушку, чья голова покоилась у него на груди, прижавшись к чёрной ткани его дорогого костюма. Её белёсые, почти серебристые волосы рассыпались вокруг бледного лица, создавая разительный, почти болезненный контраст с тёмной одеждой мужчины.