Книга Король в Чёрном, страница 45 – Валентина Зайцева

По крайней мере, до тех пор, пока перчатка не приземлилась с тяжёлым металлическим стуком на стол рядом со мной. Самир швырнул её передо мной после того, как отсоединил от руки.

Отсоединил.

Она не была полой.

Это не была перчатка.

Я закрыла рот обеими руками в шоке. Самир поднял руку, которая заканчивалась обрубком запястья. У него не было кисти! Его когтистая перчатка была не частью доспехов — это был протез.

— Какое замечательное предложение, — Самир указал обнажённой рукой на пустое запястье. — Намного лучше, не так ли?

— О боже! О боже, мне так жаль! — воскликнула я, отшатываясь на стуле. Я не была расстроена на него — я была расстроена исключительно на себя. Как я могла быть настолько безмозглой? — Мне так жаль. Я даже не подумала — я не поняла, я думала…

— Что именно ты думала?

— Что ты просто любишь носить её, чтобы пугать людей, а не то, что… Мне так жаль! Я такая дура! — в отчаянии воскликнула я.

Самир рассмеялся, когда его гнев на меня рассеялся. Он поднял перчатку со стола, где швырнул её, и снова закрепил на запястье. Он начал затягивать ремешки. Когда закончил, экспериментально согнул и распрямил каждый палец по очереди.

— Ты наполовину права. Я мог бы носить простую кисть, но я предпочитаю когти, да. Но это всего лишь приспособление к ране, нанесённой мне Каэлом давным-давно.

— Мне жаль.

— Я верю тебе. Но не жалей меня. Это была плата за то, что я вырвал его язык.

Самир снова рассмеялся, на этот раз зловещим звуком, воспоминанием о радости от страданий другого человека.

— Мне просто пришлось научиться писать другой рукой. Думаю, в этой схватке я выиграл больше.

Ошеломлённая и не зная, что делать, я просто уставилась в свою тарелку. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что предположила, будто перчатка Самира была чисто декоративной. Но я также была в ужасе от мысли, что он вырезал язык другому человеку.

— Почему он просто не отрастает заново? То есть, если людей здесь постоянно едят, и они умирают?

— Клинок, которым я удалил язык Каэла, был проклят. По договору я использовал тот же кинжал, чтобы отрубить собственную руку. После многих тысяч лет мы научились, как по-настоящему причинять друг другу боль, моя дорогая.

Самир вернулся к работе. Он поднял упавшую иглу и поместил её обратно в зубцы, которые удерживали её во взвешенном состоянии.

Я всё ещё чувствовала себя невероятно виноватой.

— Хочешь, я попробую? — предложила я, указывая на машину. — У меня довольно ловкие руки, по роду занятий.

Странная мысль пришла мне в голову, но честная, поэтому я пошла на это.

Он издал тихое удивлённое «хм» и посмотрел на меня с лёгким наклоном головы.

— Почему бы… и нет? Я был бы благодарен.

Я поднялась и двинулась занять его место за столом, но Самир и не думал уступать. Я прищурилась, глядя на него с лёгким раздражением.

— Я не собираюсь садиться к тебе на колени, чтобы это сделать, — предупредила я.

Самир издал комично преувеличенный вздох, театрально пожав плечами, словно его только что лишили величайшего в мире удовольствия.

— Какая досада, — протянул он с деланным сожалением. — Что ж, воля твоя.

Он поднялся из кресла и отступил в сторону, изобразив галантный поклон — так джентльмены помогают дамам подниматься в карету. Его манерность была настолько утрированной, что я невольно поддалась очарованию этого жеста.