Книга Король в Чёрном, страница 81 – Валентина Зайцева

Изображение Самира на потолке резко разворачивается и вонзает руку в сердце великого крылатого змея.

— То, что я был готов сделать ради достижения своей цели...

Оперённый змей беззвучно кричит в агонии, и я наблюдаю, как он рассыпается в прах.

Краски начинают снова выцветать, а участок потолка с изображением крылатого змея начинает трескаться и осыпаться. Медленно картина принимает прежний вид, и момент исчезает.

— Совершить убийство — величайший грех в Нижнемирье. А я убил Короля Киту. Без его силы все остальные представители Дома Грёз погибли. Вместе с ним я обрёк наш мир на небытие.

Я лежу потрясённая, долго перевариваю всё увиденное и услышанное, а потом сажусь, поворачиваясь к нему. Руки Самира по-прежнему сложены на груди, пальцы переплетены, словно его собственный рассказ никак его не задел.

— Что ты имеешь в виду под небытием? — спрашиваю я.

— Мой мир умирает, дорогая Нина. Он сжимается и исчезает с каждым днём. Возможно, у нас осталось лет сто, прежде чем он исчезнет окончательно. Наш мир — жалкая тень того, чем он когда-то был. Дом Грёз мог призывать чудовищ из глубин своего разума. Благодаря им нам не приходилось питаться нашими звероподобными сородичами, словно каннибалам. Со смертью Киту исчезли кошмары и сны, которые делали наш мир меняющимся гобеленом из легендарных существ. Без них наш мир растворяется.

Я не знаю, что на это сказать. Это как мешок кирпичей, упавший мне на голову.

Самир наконец шевелится и встаёт, грациозно поднимаясь на ноги за несколько быстрых движений. Он протягивает мне руку без перчатки, предлагая помочь подняться.

— Пойдём. Позволь мне показать тебе.

Не зная, что ещё делать, я вкладываю свою ладонь в его. Он поднимает меня на ноги, и в следующее мгновение мы исчезаем. Я чуть не теряю равновесие, когда мы появляемся в другом месте, но он подхватывает меня, негромко смеясь.

— Ты привыкнешь к этому со временем.

— Сомневаюсь, — бормочу я, стонущим голосом, и выпрямляюсь, встав на ноги самостоятельно.

Подняв взгляд, я жалею об этом.

Как-то раз во время семейного отдыха я ныряла с аквалангом в открытом море недалеко от Сочи. Мы отплыли довольно далеко от берега, за пределы бухт. В какой-то момент я посмотрела вниз, туда, где песчаный склон дна резко обрывался, и увидела нечто, от чего похолодела внутри. За краем материковой отмести начиналась бездна — густая, непроглядная синева, в которой не было ничего. Ни рифов, ни водорослей, ни даже намёка на дно. Только пустота, уходящая в темноту. Меня накрыл инстинктивный, животный страх и приступ головокружения. Осознание, что эта бездна простирается на километры, а ты видишь в ней лишь первые метры этой огромной, пустой синевы, было оглушительным.

Тогда я думала, что именно так выглядит пустое пространство. Я ошибалась. Вот это — настоящая пустота.

Это бездна.

Мы стоим на городской улице. Она напоминает искажённую версию старой купеческой Москвы где-нибудь в Замоскворечье. Неровная булыжная мостовая вздымается волнами, а массивные двух-трехэтажные дома с псевдовикторианскими фасадами, тяжелыми карнизами и арочными окнами стоят безмолвно и пусто. Их когда-то богатые витрины и парадные заколочены. Холодный свет луны скользит по штукатурке и темному кирпичу, смешиваясь с теплым, янтарным свечением допотопных газовых фонарей на кованых столбах.