Книга Возвращайся, сделав круг. Книга 1, страница 40 – Ирина Тигиева

— Какой хорошенький… — проворковала я.

Дэйки шумно выдохнул.

— Там, откуда ты пришла, таких нет?

— Точно таких нет. Есть похожие.

Зверёк смахивал на ласку — длинное гибкое тельце, пушистый хвост, симпатичная мордочка. Но лапки с серповидными когтями сильно отличались от коготков ласки моего мира.

— Как думаешь, он выживет?

— Надеюсь, что нет! — отрезал лис.

Зверёк начал дремать, я протянула руку, собираясь погладить по вытянутой головке, но его глаза тотчас открылись и мордочка оскалилась. Дэйки злобно фыркнул.

— Если, когда заснёшь, он искромсает твою шею и запястья, не говори, что тебя не предупреждали!

И, яростно дёрнув хвостом, удалился вслед за своим господином. А я, придвинув к зверьку онигири, легла рядом.

Будильник звонил и звонил — громко, настойчиво. Ненавижу вставать рано… В своё время перепробовала немало мелодий, чтобы сделать переход от сна к бодрствованию максимально сносным, но, в роли будильника, всё становилось ненавистным. Всё, кроме моей последней «находки» — щебета птиц. Правда, сейчас и этот звук казался раздражающим. Я поморщилась, открыла глаза… За пределами пещеры вовсю стрекотали насекомые, чирикали птицы — особенно одна, расположившаяся в ветвях у самого входа. Это и был «будильник». В пещере не было никого, кроме меня и… Вспомнив о ночном посетителе, я осторожно приподнялась на циновке. Сердце от волнения забилось чаще — вдруг несчастный зверёк умер? Он лежал на том же месте, куда я его положила. Глаза закрыты, но спинка едва заметно вздымалась и опускалась — он дышал. Очень легко я погладила по светло-коричневому меху на головке. Камаитати беззвучно оскалился. На онигири по-прежнему не смотрел, но я накапала на листок воды, и он с готовностью её выпил.

— Что же ты ешь?.. — вздохнула я.

С ночи зверёк явно ослабел, и мне было его невыносимо жаль. Представив, что к вечеру на циновке останется лишь безжизненное тельце, чуть не расплакалась. Но тут взгляд упал на тонкий порез на запястье, оставленный серповидным коготком… Идея была бредовой, и я мысленно взмолилась небесам, чтобы Дэйки не ворвался в пещеру сейчас. Всё вышло хуже. Едва я поднесла запястье к мордочке зверька, и тот, поведя носом, лизнул порез, в проёме мелькнула тень. Я слегка дёрнулась, услышав знакомый спокойный голос:

— Что ты делаешь?

Камаитати ощетинился и зашипел, я придвинулась к нему ближе.

— Пытаюсь спасти ему жизнь.

— Для чего?

Вопрос застал меня врасплох.

— В смысле… для чего?

Ёкай направился ко мне, зверёк зашипел громче, слабо зашевелил лапками, пытаясь подняться, и я выпалила:

— Остановись! Ты его пугаешь!

Ёкай остановился как вкопанный. Второй раз за сутки его лицо на моих глазах утратило обычное каменное выражение. Не то чтобы на нём отразились эмоции — скорее, их бледная тень. Но, видимо, мои действия были таким верхом безумия, что поколебали даже его ледяную невозмутимость.

— Ты ведь чуть его не убил, и он тебя боится, — пояснила я. — Уверена, когда убедится, что не причинишь ему вреда, перестанет так реагировать.

— Ты надеешься оставить это здесь? — в голосе ёкая звучало презрение. — Кормить своей кровью?

— Только пока он поправится. Нельзя же его… выбросить. Он может умереть.

Зверёк перестал шипеть и теперь настороженно смотрел на ёкая тёмными глазками.

— Видишь, уже успокоился, — улыбнулась я. — Он такой маленький… Может, это детёныш камаитати?