Книга Невеста по обману, страница 2 – Татьяна Алферьева

— Ты обозналась, — улыбнулся незнакомец. Волосы его потускнели до человеческого рыжего, зрачки округлились.

Мирослава тряхнула головой. Что за чудеса-чудесатые?

Мужчина протянул руку, предлагая помощь. Девушка отказалась, на ноги сама вскочила.

Незваный гость был выше на целую голову. Одет просто, по-дорожному, но, судя по качеству ткани, шелковистой и плотной, по аккуратным стежкам, по неброской изящной отделке, наряд его был дюже дорогим. Как и обувь — сапоги до колена из тонкой, на совесть выделанной кожи.

— Ну же, красавица, не томи. Подай напиться.

Едва не выронив из ослабевших пальцев ведро, Мира медленно повернулась лицом к колодцу, чувствуя, как холодок, несмотря на жару, покалывает лопатки. Стыд опалил щёки, когда осознала, насколько непотребно выглядит в мужских глазах. Попыталась оправить рубаху одной рукой, пока другой крутила ворот, не удержала, и поднявшееся до середины полное ведро ухнуло обратно во тьму.

— Давай помогу, — сжалился желтоглазый.

Мира отошла на несколько шагов, привела себя в порядок, подождала, пока дракон (ну не могла она обознаться) напьётся, наполнит ведро по новой…

— Спасибо. Дальше я сама.

К чужой помощи Мира была непривычна. Власий названую внучку не баловал. Воду она таскала, огород полола, брёвна на дрова пилила, зимой снег со двора счищала, а минувшим летом с дедом вдвоём крышу перекрыли. И не смотри, что была Мирослава полной противоположностью статных крупных деревенских жительниц: росту среднего, но из-за худобы казалась и того меньше. Запястья — тонкие, ступни, ладошки — маленькие, кожа бледная, благо хоть под солнцем темнеет быстро да ровно. Волосы, в детстве совсем белобрысые, со временем приобрели серебристо-пепельный оттенок.

— Как знаешь. — Желтоглазый на удивление легко отступился.

Мира быстро наполнила второе ведро, подняла оба на коромысло и поспешила прочь, а настырный незнакомец следом увязался. Так и шли: она, то и дело настороженно оглядываясь, дракон — неспешным прогулочным шагом, любуясь окрестностями, будто им с Мирославой просто по пути, и он вот-вот свернёт или отстанет. Однако не сворачивал и не отставал.

У плетня поджидал дед Власий. Чужаку он не удивился, но и не обрадовался:

— Зачем пожаловал?

— А ты будто не ведаешь? — усмехнулся дракон, волосы которого снова приобрели истинный цвет, а зрачки вытянулись.

— Может и ведаю, — проворчал Власий и шикнул на Миру: — Иди в дом.

— Она знает? — кивнул на девушку желтоглазый.

— Нет.

Больше Мирослава ничего из разговора не услышала, принялась шуршать по хозяйству. Каким бы нежданным и незваным был гость, а приветить его надо: на стол накрыть, воды подать умыться. Мужчины не спешили заходить в дом. Так и стояли у плетня: дракон неподвижно, будто статуя, дед Власий — взволнованно переминаясь с ноги на ногу и взмахивая руками. Впервые Мирослава видела его таким взбудораженным, от чего сердце не на шутку растревожилось. Вот же хвостатый безобразник! Чего ему от дедушки надобно?

Наконец, сели за стол. Мира подавала да украдкой за гостем подглядывала.

Дракон снова принял вполне себе человеческий вид: рыжие волосы, круглые зрачки. И всё-таки в нём оставалась какая-то неправильность. Кожа для рыжего чересчур смуглая. Ни одной веснушки, родинки, прыщика, хоть какого-то изъяна. Глаза, как у эльфов, раскосые, но более узкие, вытянутые, с острыми, приподнятыми вверх внешними уголками. Радужка по размеру обычная, как у людей. У остроухих она почти затмевала белки, у орков была слишком маленькой, из-за чего степняков иногда называли белоглазыми, у троллей — чёрная, слитая со зрачком. Гномы больше всех других рас внешне походили на людей — маленьких, коренастых и бородатых. Драконы, оказывается, тоже могли ввести в заблуждение. Если хотели.