Книга Исключительное право Адель Фабер, страница 150 – Юлия Арниева

— Риган, — обратилась я к нему однажды, когда мы возвращались с осмотра дальних полей, — скажите честно, как долго вы знакомы с нашим гостем?

Он молчал так долго, что я уже решила — не станет отвечать. Но, наконец, произнес:

— Довольно долго, мадам.

— И вы были посланы ко мне специально?

— Не совсем, — он выбирал слова с осторожностью сапера на минном поле. — Изначально моей задачей было просто наблюдать. Убедиться, что поместье и его обитатели в безопасности.

— А потом?

— Потом обстоятельства изменились. Его высочество нуждался в надежном убежище. Поверьте, без острой необходимости Его высочество ни за что не стал бы подвергать вас опасности.

Мы ехали по знакомой дороге, вдоль которой росли старые дубы, посаженные еще дедом моей тетушки. Солнце пробивалось сквозь листву, создавая причудливую игру света и тени. Обычный, мирный пейзаж, который должен был успокаивать, но сейчас даже он казался мне обманчивым.

— Риган, — я повернулась к нему, — что произошло в столице на самом деле? Почему принц снова вынужден скрываться?

— Мадам, — он покачал головой, — есть вещи, о которых лучше не знать. Поверьте, ваша безопасность зависит от того, насколько мало вы знаете.

— Но я уже знаю достаточно, чтобы оказаться в опасности, — возразила я. — Разве не так?

— Возможно, — согласился он. — Но знать больше — значит подвергнуть себя еще большему риску.

После этого разговора мы больше не касались темы принца и его дел. Я поняла, что Риган не скажет мне ничего существенного, а настойчивые расспросы могут только ухудшить ситуацию. Лучше было делать вид, что меня устраивает роль невольной хозяйки, предоставившей кров случайному гостю.

Но самым странным в этом месяце были гости, настоящие и мнимые. Практически каждый день в поместье прибывали посетители, желающие осмотреть наших лошадей. В первые дни мне было трудно понять, кто из них действительно интересовался покупкой, а кто явился с докладом к принцу.

Граф Молтенберг, например, провел целых два часа в конюшнях, восхищаясь линиями разведения и расспрашивая мастера Жерома о родословных. Но затем я заметила, как он незаметно прошел в дом через черный ход и провел еще час в библиотеке с принцем Александром.

— Интересный человек, — заметил принц за ужином. — Разбирается в лошадях.

— Да, — согласилась я. — Он купил у нас двухлетнего жеребца. Хорошая цена.

— Отличная сделка, — кивнул принц, и мы перешли к обсуждению качества вечернего супа.

Барон Уэстфилд вообще не пошел в конюшни, сразу попросил аудиенции у хозяйки дома, якобы для обсуждения деталей сделки. Но разговор наш длился ровно столько, сколько нужно было для передачи толстого пакета, который он извлек из внутреннего кармана сюртука.

— Документы о родословной интересующей меня кобылы, — пояснил он громким голосом, явно рассчитанным на то, чтобы его услышали возможные слушатели. — Надеюсь, мадам Фабер не откажется их изучить.

— Конечно, — ответила я так же громко. — Изучу и дам ответ через несколько дней.

Пакет я передала Ригану, который без лишних слов отнес его принцу.

Самым же неожиданным визитером оказался молодой человек, представившийся художником. Худощавый, с длинными волосами и мечтательными глазами, он просил разрешения написать портрет Ветра.

— Я специализируюсь на изображении лошадей, — объяснял он, расставляя мольберт в конюшне. — Ваш жеребец настолько прекрасен, что просто не могу устоять перед искушением запечатлеть его на холсте.