Книга Любовь и лёд. Книга 2, страница 111 – Ирмата Арьяр

В молельне никого из посторонних не было. Даже жрец куда-то исчез. Видимо, сработала знаменитая инсейская чуйка и привычка во время бурь ложиться на дно.

Яррен заперся в кабинке исповедальни и, сев на пол, выложил на жесткую скамью свою добычу. Почти час драгоценного, а в дни переворотов просто бесценного, времени он убил на эксперименты с изменением структуры льда под воздействием магии воды и белого пламени. Ему нужно было во что бы то ни стало приспособить изобретение северян для записи иного рода. И наконец, у него получилось. Он влил в кристалл свое воспоминание о битве с червеящером, вставил “зерно памяти” в гнездо зерцала и…

Его словно подхватил вихрь и швырнул на скалу с цветущими эмелисами!

Снова в ушах гремел рев омерзительного червеящера, снова воняло темной магией, снова Яррена охватило отчаянье и страх за принцессу, снова он ощущал бессилие и ярость. Переживал заново каждое ужасающее мгновение.

Потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы напомнить себе: это всего лишь воспоминание. Когда кристалл с щелчком выскочил из гнезда в ледяном зерцале, Яррен перевел дух и вытер вспотевший лоб.

— Вот это да! — прошептал он. — Получилось!

И снова нажал на “зерно памяти”, погружая его в паз. Яркость переживания была той же, до гула в ушах, дрожи в руках и пустившегося вскачь сердца. Это было невероятно. Это открывало такие перспективы, что дух захватывало.

Оставалось создать защиту, чтобы никто, кроме владельца кристалла, не мог его просмотреть. Это уже гораздо проще: горец взял за основу кровную магию. И, конечно, это должна быть добровольно отданная кровь. Уже сложнее, но тысячелетние горные дома, чьи родовые алтари регулярно орошались живой кровью потомков, давно отработали все тонкости ритуала для всевозможных нужд.

Едва полукровка успел внести изменения в структуру ледяного кристалла и встроить в него защиту, как завибрировал амулет в браслете — Кандар отправил сигнал тревоги.

Когда Яррен выскочил из кабинки исповедальни, то заметил, что уже не один в часовне: у алтаря со священной чашей стоял на коленях инсей в монашеской рясе с накинутым на голову капюшоном. На шум он оглянулся. Младший лорд узнал квадратный подбородок с тяжелой нижней челюстью: это был его бывший телохранитель Тиан, взявший в братстве имя Лайэан. Надо же, не сбежал. Впрочем, он же дал клятву верности всей кровью. Нарушит — высохнет как мумия за один миг. Интересно, как много он сумел увидеть и понять, пока Яррен по уши ушел в опыты?

Монах вскочил, но горец вскинул руку, останавливая:

— Не сейчас, Тиан.

И поспешил к выходу. Только за пределами часовни горец мог ступить на тропу духов. Дэриэн Ирдан его уже ждал: в позвоночник мгновенно ввинтились ледяные иглы.

“Полегче, предок! — проворчал фьер Ирдари. — Что там стряслось?”. Дух прошелестел: “Фрейлину Исабель тащат к императору на допрос. Принцесса проснулась и в бешенстве, требует, чтобы допрос проводили только в ее присутствии, мол, не хочет лишиться последней фрейлины. Кандар не пускает принцессу, он еще держится в пределах, дозволенных телохранителю, но вот-вот сорвется”.

Последнее слово отзвучало в голове Яррена, когда он уже сошел с тропы духов на мраморный пол залы перед покоями принцессы.

В зале было многолюдно, точнее, многоласхно. Императорская стража смешалась с асарами Заполярья, и непонятно было, то ли они заодно, то ли первые оттесняют асаров от запертых дверей в покои. Навскидку, за фрейлиной явилось два десятка конвоиров. Не велика ли честь?