Книга Любовь и лёд. Книга 2, страница 112 – Ирмата Арьяр

— Что тут происходит? — рявкнул Яррен, расправив плечи и придав голосу внушительности. — Отойти от двери, всем!

Ласхи отхлынули, образовав проход. Но горец не стал доставлять им такого удовольствия, как распахнутые двери. Прекрасно понимал, что им вдвоем с Кандаром не удержать оборону, стоит только снять защиту. Потому, издевательски улыбнувшись, Яррен шагнул вперед и исчез для наблюдателей, продолжив путь по тропе духов. “Клянусь родовым алтарем, как только выдастся спокойная минутка, расплачусь с лихвой, я готов,” — пообещал он духу. Тот грустно ответил: “Если я к тому времени второй раз не помру, уже безвозвратно”.

Яррен не открывал дверь до тех пор, пока ласхи не разобрались между собой, и асары вынуждены были уступить императорской страже и уйти. Разумеется, Виолетту он отговорил от визита к императору. Это безумие — покидать хоть как-то защищенную башню во время смуты, когда за жизнь невесты потерявшего магию императора никто и тающей снежинки не даст.

Он сам отправился с Исабель к императору, но дальше порога его не пустили. Хуже того: Алэр потребовал полной конфиденциальности и, хотя магия к нему еще не вернулась, его телохранители создали вокруг ложа полупрозрачный ледяной и абсолютно звуконепроницаемый щит.

Как ни жаль, свежесозданная стена отсекла и связь полукровки с остатками заговоренной воды в кувшине. Да и самой воды в нем осталось пара капель на самом донышке. Подслушать, о чем спрашивает Алэр и что отвечает фрейлина, не удалось. Яррен мог лишь наблюдать сквозь толщу полупрозрачного, искажающего очертания лиц и вещей льда за соблюдением приличий. Не более.

А предчувствие и здравый смысл между тем вопили хором: не просто так император повелел отсечь любопытных свидетелей. И логика подсказывала: у кого еще, как не у шаунки, хранившей булавку с парализующим заклинанием, император будет выторговывать полное снятие желтого проклятия? Согласится ли Исабель помочь Алэру, такого вопроса у горца даже не возникло. Разумеется, не послушает настойчивых советов какого-то горца и согласится. Но что она потребует взамен?

Исабель боялась до дрожи. Ее смуглая от природы кожа пожелтела, зубы отстукивали мелкую дробь не только от холода, царившего в ледяном дворце, не только от сквозняков, от которых не спасала ни меховая шубка, ни капля солнечного бальзама, растворенного в бокале вина, ни тем более собственная магия. Шаунка могла выжить при любом, даже запредельном холоде, но только если оцепенеет и впадет в спячку. И тогда станет легкой добычей врагам. А из этой ловушки южанка только-только выбралась.

Она искусала губы, пока шла по коридорам дворца бок о бок с молчаливым и опасным как лезвие его сельта горцем. Собственно, именно его она и боялась больше, чем императора. Вот еще напасть! С Алэром она знает, как договориться. Но как избежать мести горца? Она так же ярко, как бриллиантовый блеск, представляла, как вонзается в ее горло сельт, едва Яррен поймет, что она задумала.

Но к счастью, не пришлось ничего изобретать, чтобы остаться с Алэром наедине: опасного полукровку остановили сами ласхи, оставив его наблюдать у самых дверей огромных покоев.

А потом, оценив защиту возведенного за минуту ледяного купола, южанка перестала волноваться о мести Белогорья. Яррен ничего не услышит. Теперь предстояло разыграть привалившую ей карту. И она, взглянув в ледяные глаза осунувшегося, постаревшего, но все еще поражающего тонкой красотой ласха и — главное! — все еще владыки Севера, заставила себя улыбнуться посиневшими от страха и холода губами: