Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 185 – Йона Корппи

Что-то в его словах тревожно царапнуло. Я опустилась на корточки перед мальчиком и обеспокоенно заглянула ему в глаза. Заметив искреннее сожаление в его взгляде, я мягко улыбнулась, не в силах больше обижаться, и положила руку ему на голову в примирительном жесте.

В тот же миг третья сила затянула меня в калейдоскоп видений.

…

Образы закружились, накладываясь друг на друга, словно осколки разбитого зеркала.

Маленький Эйвинд сидит, старательно выпрямив спину. Солнечные лучи играют на серебряных канделябрах, отбрасывая причудливые тени на стены.

— Идеальная осанка — первый признак благородного происхождения, — учит мать ледяным тоном. — Магия в крови определяет достоинство человека.

В каждом жесте женщины читается то высокомерие, что присуще лишь тем, чья родословная насчитывает десятки поколений сильных магов. И что-то смутно знакомое мелькает в её чертах, пока она объясняет сыну законы их мира. Шелест её платья эхом отдаётся в пустой зале.

Эйвинд внимательно слушает, боясь пропустить хоть слово. В его глазах отчаянное желание соответствовать. Быть достойным. Оправдать надежды матери.

— Твой род по материнской линии — древнейший на севере. Среди её предков были даже авроры, — отец говорит размеренно, в его голосе сквозит гордость. — Твой старший брат разочаровал нас своими неподобающими взглядами. Но ты будешь достоин своей матери.

И вот долгожданная пора, когда у ребёнка проявляется магия. Но время идёт, а сила не пробуждается. Отец уверен: кровь древнего рода не может подвести. Мать волнуется и задействует связи. Проверочный артефакт в церемониальном зале опускается на грудь мальчика раньше времени.

Тишина.

— Бесполезный, — цедит мать сквозь зубы.

В её голосе столько презрения, что маленький Эйвинд вздрагивает. Отец молчит.

Дни одиночества сменяют друг друга. Холод каменных стен комнаты, где Эйвинд теперь проводит всё время. Зачем учить того, кто не сможет представлять великий род?

А потом — стремительные шаги в коридоре. Харальд врывается в комнату брата. Крепкие объятия, шёпот:

— Собирайся. Я забираю тебя.

— Но мама сказала…

Семилетнему мальчику, несколько месяцев прожившему в полном одиночестве после проверки дара, сложно поверить, что кто-то пришёл за ним.

— Плевать, что она сказала, — в голосе Харальда звенит сталь.

Спешные сборы. У ворот их перехватывает мать. Величественная в своём презрении.

— Ты вернулся, — в её голосе мёд, но глаза холодны. — После паломничества твоя сила возросла. Род готов простить твои заблуждения.

— Род? — Харальд опасно усмехается. — Меня освободили от обязательств перед родом. Я теперь служу другому господину.

— Ты выбрал служение вместо власти? — презрение в её голосе становится явным. — Как и ожидалось. И куда ты собрался с этим разочарованием?

— Он мой брат, — тихо и страшно говорит Харальд. — И я забираю его с собой.

— Делай что хочешь, — цедит она, расправляя складки платья. — Можешь забирать это, — короткий кивок в сторону прижимающегося к брату Эйвинда. — Раз уж ты выбрал рабство.

— Не слушай её, — успокаивающе говорит Харальд, уводя мальчика.

— Легко тебе, — зло отвечает Эйвинд, но отчаянно прижимается к старшему брату.

…

Видение отступило так же внезапно, как и началось. Я моргнула, приходя в себя, и вдруг поняла: женщина, так презрительно отвергнувшая собственного сына, была той самой, что девять лет назад надела на меня сдерживающий артефакт. Эта мысль заставила меня притянуть к себе мальчика и крепко обнять.