Книга Лев и Сокол, страница 67 – Ив Лангле

Когда он садился, с другой стороны его окутал сладкий аромат её возбуждения, мускусный аромат, от которого он не мог избавиться в тесном салоне автомобиля. Что вызвало это, он не знал. И очень надеялся, что это не из-за того, что он снова позволил ей сесть за руль. Он предпочитал думать, что причиной её волнения был он, а не какой-то кусок металла. Как странно испытывать ревность к машине. Прощупывая почву, он небрежно положил руку ей на бедро, вовлекая в разговор.

— Как тебе ужин?

— Это было интересно.

— Интересно в каком смысле?

Она пожала плечами.

— Ваша семья всё время переругивается, и всё же можно почувствовать, как они привязаны друг к другу.

— Мы можем ссориться и обзываться, но мы прикрываем спины друг друга. Что насчет тебя? В твоей жизни должен быть кто-то, лучший друг, тетя, дядя… — Он уже знал ответ на вопрос «парень».

Она покачала головой.

— Начнем с того, что моя семья никогда не была большой. Моя мать была единственным ребенком в семье, а мои бабушка и дедушка умерли до моего рождения.

— Ты никогда ничего не говоришь о своем отце.

Он почти чувствовал запах её смущения.

— Потому что моя мать не знала, кто он такой. Я была зачата во время секса на одну ночь в каком-то баре на западе. Все, что она помнила, это то, что он был человеком с длинными ресницами. Не так уж много информации.

— Значит, тебе повезло получить полный ген оборотня?

Она пожала плечами, сопровождая свой ответ.

— Наверное. Но иногда я задумываюсь, не лучше ли было бы мне остаться человеком. По крайней мере, тогда я могла бы где-то прижиться. Когда умерла мама и я попала в приют, я осталась одна. Большинство детей проводили там неполный день. Я называла это транзитными остановками. У большинства из них были дальние родственники, которые могли их приютить. Я, с другой стороны, осталась одна на всю жизнь. Это как бы выделяло меня из толпы.

Ему было больно за неё. Его бедная Кларисса. Он не мог представить себе жизнь без кого-то, кто прикрывал бы спину или был на его стороне. Неудивительно, что она вела себя жестко. Неудивительно, что она не подпускала людей близко.

— Дай-ка угадаю, эти так называемые транзитные остановки были не совсем добрыми по отношению к тебе.

— Они были детьми. Дети жестоки. Кроме того, они были правы. Я была девочкой, которая никому не была нужна.

Он услышал невысказанное — которую никто не любил.

— Но это была не твоя вина.

— Может быть. А может и моя. Я была не самым ласковым ребенком. Ввязывалась в драки. Разбила несколько клювов. Вырвала несколько перьев. Никому не нужна маленькая девочка, которая может скандалить, как взрослый петух. — Одиночество и боль, которые она пыталась скрыть за своим легкомысленным тоном, заставили его ощетиниться.

— Прайд бы была нужна. Мы ценим силу.

— Но я не кошка. И мы, птицы, поступаем по-другому.

— Мне это не нравится.

— Никто не говорил, что должно.

Желая сменить тему, прежде чем он разозлится и начнет преследовать каждого ребенка, из-за которого она чувствовала себя плохо, он спросил:

— Так как же ты оказалась в ASS?

— Для кого-то без денег, семьи или связей не так много возможностей. Вступление в воздушный агентский дозор дало мне шанс получить образование и обрести будущее.

И, готов поспорить, чувство принадлежности.

— Тебе это нравится?