Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Лило, связанный синхрòнизацией с Шиарре был следующим. Его портрет, подчиняясь звучавшей музыке тоже осыпался и светящимися точками устремился вверх. «Лило», — мысленно позвал я его. Тишина. Только его желтоватая колонна осыпалась и утекла вслед за светлячками портрета почти полностью. Оставшийся кусок её, высотой не более метра, на изломе отливал золотом, золотом в которое были включены крупные белые крапины. Подчиняясь тихой неспешной музыке, Янка, его портрет, начал сыпаться и подниматься светящимися точками вверх. «Оме», — услышал я его голос, — «я люблю вас…» «Я… мне…», — ком встал у меня в горле. Мне будет не хватать тебя, Яночка. Я не смог ему соврать, сказать, что тоже люблю. Но он ушёл спокойным и умиротворённым, его зелёная колонна осыпалась наполовину. Оле, синхрòнизированный с Янкой, самый маленький из всех, милый, никогда не унывающий Оле. Широко раскрытые глаза омеги неотрывно смотрели на меня, а его портрет начал распадаться медленнее всех, будто нехотя. «Оле», — позвал я его. «Оме, оме, я не хочу! Оставьте меня с собой!» — просил он. А может? Но вихрь огоньков, подчиняясь музыке, завертелся столбом и, ускорившись, ярким смерчем вознёсся к звёздам. Колонна Оле осыпалась, огоньки унеслись тем же вихрем, а её остаток переливавшийся на изломе розовым сахаром был того же размера, что остаток колонны Янки. «Оме, вы обещали мне», — пришла от Листерина мысль-сообщение, перед тем как осыпаться огоньками. «Я помню, оме…, я помню…», — ответил я, провожая его. Белая колонная Листерина осыпалась почти до фундамента и на её изломанном торце ярко-красные прожилки переплелись, образовав причудливый узор. Ну вот и всё… Пять! У меня было их пятеро! И всех, всех потерял… музыка… божественный дудук… как бы сейчас вернуться назад… живой, весёлый Янка…, нежный, мягкий Оле…, бестолковые, но такие наивные Эльфи и Лило…, Шиарре, о, Шиарре — это Шиарре…, Листерин… умненький, полный надежд и ожидания ребёнка… всех их уже больше нет…, как бы сейчас туда вернуться, как бы там, в том далёком и близком, надышаться им, той атмосферой, прожить ещё хоть один день, сказать тем, кого уже сейчас нет, важные слова….слова, которые так и не успел сказать им при жизни… Руки мои опустились, голова поникла… я устал, как же я устал… Дудук затих на последней ноте и казалось даже стал слышен последний выдох Мастера, оторвавшего инструмент от губ. Любил ли я их? Не знаю… теперь не знаю. Моральные установки мои сформировались в той жизни, я пришёл сюда уже личностью — поэтому мне и удалось перехватить управление над телом Ульки, и только благодаря этому мы с ним выжили, но принять до конца здешние сексуальные отношения я не мог. Шиарре выводил меня из себя и получал своё наказание. Было ли это для него наказанием? Не знаю… скорее нет. Да плевать… Я его наказывал за всё, что он сделал со мной и это главное. А остальные…? С ними было комфортно… О! Вот то нужное слово. Комфортно. Мне. А им? Не знаю… Не задумывался. Ну кроме Листерина — он случайный человек в этой компании. Ульрих, видя происходящее, рыдал. — «Оме», — говорил он прерывающимся голосом, — «отпустите меня». — «Ты тоже хочешь оставить после себя колонну?» — задал я ему вопрос, — «так вот, у тебя ничего не получится — это твоё тело и уходить надо мне. Но тут чужак я, и не факт, что смогу вернуться в свой мир. Также не факт, что я уйду в Силу. О! А это мысль! Стану привидением и буду пугать старых деревенских омег. Ну а вам, маркиз, придётся нянчиться с двумя детьми сразу. Всё! Решено! Я устал. Я ухожу», — закончил я знаменитой фразой. |