Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Я стоял так, чтобы видеть помост. Ханс рядом со мной. Я спустил тканевую повязку с глаз и приподнял малахай, чтобы было лучше видно. Вдруг волна ненависти окатила меня сзади… я повернулся… За мной стояли люди, махали руками, притопывали на морозе, засунув руки в широкие рукава. Пар поднимался вверх. Я повернулся обратно. Опять ненависть накатила, обожгла. Я резко обернулся и едва успел отбить руку какого-то альфы в порыжевшем тулупчике и валяной шапке, в его руке сверкнула длинная спица. Мужичок размахнулся ещё раз и я, не сдерживаясь нанёс ментальный удар по его мозгу, он нелепо взмахнул руками, лицо его задрожало, глаза уставились перед собой… колени подогнулись, он упал навзничь и засучил ногами, хрипя: — Чёрный… человек! — Убили! — заорал кто-то в голос, толпа заволновалась. Стражники у помоста начали оглядываться. Отто фон Эстельфельд вытянул шею и повелительно махнул кому-то рукой. Вокруг нас с Хансом образовалось пустое пространство. Мужичок корчился на снегу у наших ног и сквозь толпу, расталкивая зевак быстро шла четвёрка стражников во главе с уже знакомым мне сержантом Дитрихом. — Разойдись! Осади! — хрипел сержант простуженным басом. — А, это вы, оме, — узнал он меня, — ну что тут у вас? Ханс! Доложи! Ханс, путаясь и сбиваясь, начал рассказывать, что увидел. Мужичку скрутили руки, подобрали упавшую на снег спицу и поволокли в кордегардию. Толпа опять сошлась вокруг нас, привезённого Герхарда заволокли на помост и бросили на доски. Один из альф-искусников поднялся на помост и что-то прошептал на ухо начальнику стражи. Ждали наместника. Наконец, двери одного из балконов домов выходивших на площадь, сверкнув стёклами на низком зимнем солнце, открылись и толстый альфа, наместник Майнау и прилегающих территорий сел в споро подставленное слугами кресло, закутавшись в меховой плащ. Глашатай взобрался на помост и начал зачитывать провинности Герхарда. Палач и его помощник растянули и привязали руки Герхарда к жерди и альфа-искусник, совершенно не напрягаясь, вздёрнул распяленного рабовладельца вверх, на обозрение толпы. Гул усилился. Слов глашатая толком было не разобрать: — … чем нарушил… уложения о наказаниях, — прерываемый гулом огромного количества людей читал глашатай длинный свиток, — высокий суд… — Что сделал-то? За что казнят? — переговаривались в толпе. — Детей, вишь, воровал… продавал… — Туда и дорога… Глашатай надрывался: — … разобрав… приговорил… через четвертование… Толпа выдохнула. Молоденький омега в белой шубке и белом меховом беретике с маленьким тетеревиным пёрышком, стоявший рядом с Хансом пискнул, схватившись за щёки, горевшие на морозе как маков цвет, руками в вязаных пушистых белых варежках с узором. Палач подошёл к висящему Герхарду и с треском сорвал с него тряпьё в которое тот был одет. Бросил тряпки на помост у плахи, а затем вытащил из ящика железный лом и, неторопясь, размахнувшись, с хеканьем, ударил по левой голени висевшего в воздухе Герхарда. Толпа затихла и в тишине отчётливо послышался треск ломаемых костей. Омега-сосед Ханса спрятал лицо в ладошках. Захлёбывающийся визг Одноглазого огласил площадь. Палач, оперев лом на доски помоста, стоял и оглядывал с высоты площадь. Я сглотнул. Н-да… Средневековье во всей красе. Я, конечно, и сам не подарок, но… |