Книга Там, где нас нет, страница 306 – Альвин Де Лорени

Омега молча кивнул.

Потянувшись я чмокнул Эльфи в макушку, шепнул:

— Пойдём мыться. Пора.

Веник спит. Надо бы уделить время и самим себе. Провонявший обезьяном и насквозь промёрзший тулуп для согревания был занесён в дом. А потом мы с Эльфи пошли мыться. Омега мечтательно улыбался и прижимался ко мне при первой возможности, а я осторожно тёр тёплой мочалкой тонкие ручки, ножки, кругленькую попку, покрытый нежной кожей подтянутый животик — беременность пока ещё не давала себя знать.

— Оме, — вдруг пошептал он, сидя между моих широко раздвинутых ног — наша всегдашняя поза при помывках, — мне такой сон приснился…

— Какой? — знаю я, какой тебе сон приснился.

— Ну-у… такой…, - Эльфи, наклонив голову, водил пальчиком по моему бедру к которому он прижимался, косточки позвоночника трогательно проступили сквозь тонкую кожу между лопаток омеги.

Я молчал, слушая, что он скажет дальше.

— Такой… там…, - Эльфи замолчал и я обнял его, прижимая худую спинку к своей груди, нос уткнулся в макушку омеги и я, вдыхая родной (чего уж там!) запах, шумно выдохнул в мягкие волосы.

— Там альфа… он такой… такой…, - Эльфи повернул голову и искоса взглянул на меня.

— Тебе он понравился, да, малыш? — спросил я, положив подбородок на плечико омеги и пальцем рисуя круги выше пупка на бархатистой коже животика Эльфи, пересечённой тонкими складочками. Маленький, бледненький, будто игрушечный член омеги, поднимаемый тёплой водой вверх, торчал между его неловко сжатых ножек. Я выдохнул… Куда-то я не туда дрейфую… стремительно двигаюсь, а остановиться не могу, да и в последнее время желания останавливаться всё меньше и меньше…

— Я…, он… со мной… Мне так хорошо было, оме!.. Я плохой, да? — низко повесив голову, Эльфи едва слышно шептал себе под нос.

— Ну что ты, малыш, это же сон! Сон нельзя контролировать, — утешал я омегу, всё больше и больше страдавшего от своей «порочности».

— Я, оме, сначала про вас помнил… А потом… потом… Забы-ы-ы-л…, - Эльфи повернулся ко мне лицом и безутешно зарыдал у меня на груди.

Ну вот, своими экспериментами довёл ребёнка до слёз. И рыдает-то ведь как горько! Эмпатия показывала мне, что Эльфи полностью искренен в своих чувствах. Он на самом деле переживал! Я развернул Эльфи поперёк себя, положил его голову к себе на руку, лицом к себе и будто маленького ребёнка начал укачивать, слегка похлопывая ладонью руки, на которой он лежал, по спинке:

Я чуть прихватил пальцами бочок омеги. Эльфи хлюпая носом и что-то неразборчиво бормоча сквозь слёзы, взрогнул. Нагнувшись к нему я услышал шёпот: Папа, папочка… Чёрт! Продолжаем:

Схватил за ручку, он высвободил локоть из моей руки и прижал сжатые кулачки ко рту. Слушает внимательно, хоть и всё ещё плачет.

Я погладил стройную ножку. Продолжил дальше:

Легонько, кончиком пальца, коснулся век закрытых глаз со слипшимися в длинные стрелки ресницами.

Подёргал наманикюренные пальчики, пытаясь их разогнуть.

Чуть отстранил тело Эльфи от себя и, сделав «страшную руку», схватил едва прощупывавшуюся грудную мышцу напротив крупного розового соска, вставшего торчком от моих манипуляций.